Майкл Мангер - Завтра 3.0. Трансакционные издержки и экономика совместного использования

У вас на службе нет личного портного, но вы можете заходить в интернет и, выбирая из почти бесконечного ассортимента прекрасной и доступной одежды, заказывать себе платья из хлопка, шелка, льна, шерсти и нейлона, сшитые для вас на фабриках, расположенных по всей Азии. У вас нет собственной кареты, но вы можете купить билет, позволяющий вам использовать мастерство пилота бюджетной авиалинии, чтобы полететь с ним в одном из сотен направлений туда, куда король Людовик XIV и не мечтал попасть. У вас нет своих лесорубов, поставляющих дрова для хозяйства, но операторы газовых сетей в России шумно требуют дать им возможность обеспечить вас лишенным дыма и копоти центральным отоплением… У вас нет личного фармацевта, но местная аптека готова снабдить вас плодами трудов многих тысяч химиков, инженеров и специалистов по логистике. У вас нет кабинета министров, но неуемные репортеры всегда готовы сообщить вам подробности о разводе любой кинозвезды, лишь бы у вас появилось желание настроиться на соответствующий телеканал или посмотреть, что пишется в блогах.

К чему я все это перечисляю? Да к тому, что в вашем распоряжении больше – гораздо больше, чем 498 слуг, и все готовы действовать по первому вашему слову, а порой и без него. Конечно, в отличие от королевской челяди они работают на пользу и многих других людей, но чем это хуже для вас? Магия обмена и специализации давно уже подвластна человеку (Ridley, 2011, р. 36–37; Ридли, 2015, с. 68–69).

Из этого краткого, но систематичного описания у Ридли можно выделить три ключевые идеи:

(1) Специализация представляет собой своего рода совместное использование в том смысле, что мы зависим друг от друга. Однако в этом случае мы владеем не человеком в целом или фабрикой, а совместно используем специальные знания или услуги в том объеме, в котором они нам необходимы. В одной из дальних стран рабочий производственной линии за 1,7 секунды производит операцию (с очень низкими издержками) над моими новыми туфлями, затем – над вашими и т. д. Совместное использование знаний этого человека и фабричного оборудования обходится нам очень дешево.

(2) Сам факт существования фабрики отражает особый вид специализации, который называют «разделение труда». Это специализированное совместное потребление продуцирует «рог изобилия» Ридли – гигантское увеличение количества и разнообразия доступных нам продуктов.

(3) Очевидно, что специализация может быть достигнута и в «командной», или организованной государством, иерархии. Но все преимущества совместного использования могут быть получены только в условиях обмена. Дело в том, что для выбора направлений использования ресурсов решающее значение имеют ценовые сигналы, а для определения того, какие из новых продуктов будут выпускаться и дальше, а какие необходимо снять с производства, – сигналы, подаваемые прибылью (мы еще вернемся к обсуждению этого вопроса). В командных иерархиях не существует сколько-нибудь эффективного способа определения ошибочных команд, так как люди просто делают то, что им говорят.

Итак, мы ввели понятие добровольного обмена и показали, почему он является разновидностью совместного использования посредством специализации и разделения труда. Давайте вернемся к первым двум великим экономическим революциям, чтобы составить более полное представление о важности рассматриваемых нами понятий.

Примерно 12 тыс. лет назад, в самом начале эпохи голоцена, люди одомашнили некоторые полезные растения и несколько видов животных [23]. Отчасти это могло вызвать, отчасти само могло быть вызвано одновременным переходом от кочевой охоты и собирательства к относительно оседлому сельскому хозяйству. Возделывание близлежащего поля, огораживание его части для выпаса домашнего скота, а затем строительство надежного укрытия и оседлая жизнь могут показаться довольно простым делом, но в действительности это изменило все.

Оглядываясь из XXI в. назад, мы называем это время эпохой голоцена и думаем в первую очередь о происходившей в то время трансформации. Но жившие тогда люди называли ее «ныне». Почему после десятков тысяч лет скитаний в небольших группах люди коренным образом изменили свой образ жизни? Почему они начали расчищать поля, строить постоянные жилища и укрепления? В этот революционный период им пришлось пережить немало мучений. Зачем? Почему они пошли на это?

С тех пор как люди стали людьми, они живут группами. Когда человечество в своем развитии находилось на стадии охоты и собирательства, эти группы состояли из членов одной семьи или рода из нескольких родственных семей численностью 50–150 человек и не более [24].

Учитывая узкие возможности специализации и ограниченную экономию от масштаба в военной организации, выгоды существования более крупных групп были совсем невелики. Между группами часто возникали конфликты, но по современным стандартам они не были ни крупномасштабными, ни в особой степени насильственными (Fry, Söderberg, 2013). Это объяснялось не благородством дикарей, но всеобщей бедностью: зачем сражаться, если нечего взять? [25]

В результате перехода к оседлому сельскому хозяйству люди столкнулись с насилием, так как оказались в зависимости от тех, кто специализировался на защите их урожая (по крайней мере до тех пор, пока он не будет собран). Джаред Даймонд ничуть не шутил, называя этот переход «худшей ошибкой в истории человечества» (Diamond, 1987, р. 64) [26]. Вас ничего не удивляет? Если неолитическая революция была настолько плоха, (1) почему люди приняли происходившие изменения и (2) почему эволюционные силы не выбрали другой образ жизни, при котором кочевники вытеснили бы земледельцев?

Ответ таков: описанный выше ход мыслей об экономических революциях ошибочен. Уровень жизни отдельных людей и правда резко упал: снизилась продолжительность жизни, уменьшился рост, кости стали более хрупкими, ухудшилось питание (разнообразие и калорийность). Люди эпохи неолита страдали от инфекционных заболеваний, вызванных проживанием на одном месте, а также рядом с одомашненными животными и собственными экскрементами. С хозяйственной стороны все было еще хуже. Впервые у людей появились «рабочие места». им приходилось работать гораздо дольше, чем прежде; работа стала более однообразной, а возможность распоряжаться свободным временем почти исчезла. Будь на то их воля, никто из людей не согласился бы на этот переход.

Проблема в ошибочности трактовки, согласно которой переход от кочевого охотника-собирателя к оседлому сельскому хозяйству был добровольным выбором . Условия диктовались институтами, или системами организации общества. Общества, использовавшие новую систему оседлого земледелия, всего за несколько тысяч лет значительно усилились и естественным образом сделали несколько больших шагов вперед в экономическом развитии. Оседлое земледелие поощряло процессы, которые мы можем назвать специализацией. Специализация может показаться чем-то «безобидным», но на самом деле – это разрушающая и преобразующая сила.