Владислав Дорофеев - Кризис есть кризис: Лидеры российской и мировой экономики о путях выхода из кризиса

– Связываете ли Вы инициативу депутатов (речь идет об отчете А. Турбанова комитету Госдумы по финансовым рынкам по инициативе депутатов, которые на днях выразили намерение обратиться к вице-премьеру Алексею Кудрину, возглавляющему совет директоров АСВ, с просьбой рассмотреть вопрос о профессиональной пригодности и соответствии занимаемой должности гендиректора АСВ. – Ред.) с недавно прошедшими в АСВ кадровыми перестановками: была сокращена должность вашего заместителя, которую три месяца занимал Дмитрий Любинин? Также были уволены несколько сотрудников департамента оценки банков, передаваемых на санацию.

– Не убежден, будет ли правильно с моей стороны комментировать сейчас еще не рассмотренные заявления депутатов. После заседания комитета – пожалуйста.

– А в связи с чем было проведено сокращение штата агентства? Кем и когда принималось такое решение?

– Решение принималось правлением агентства 1 апреля 2009 года в связи с изменением объема работы. В конце 2008 года нам от Банка России поступило 20 предложений о санации банков. В первом квартале этого года – всего три таких предложения. Объем работы снизился заметно, и мы посчитали возможным немного сократить штат. Одновременно было проведено перераспределение обязанностей среди заместителей генерального директора. Большого оттока работников из агентства в связи с этими событиями мы не ожидаем: максимум 10–11 человек. В масштабах агентства, где штатная численность составляет 560 человек, это не много.

– Увольнение господина Любинина многие расценили как политический ход, поскольку известно, что он был назначен по указанию Алексея Кудрина вслед за выделением агентству 200 млрд руб. из госбюджета на санацию банков…

– Никакой политики в сокращении должности господина Любинина нет.

– Вам известно о том, что Дмитрий Любинин пытается через суд оспорить увольнение как незаконное?

– Об этом я узнал из СМИ. Документы из суда в агентство не поступали. До ознакомления с материалами дела давать комментарии по этому вопросу считаю некорректным.

– Закон, по которому АСВ проводит санацию банков, действует почти полгода. За это время выяснилось, что санация еще не гарантирует предотвращения банкротства санированных банков.

– Банкротом не стал ни один банк, санируемый с помощью инвесторов. Процедура частичной санации, когда обязательства проблемного банка перед вкладчиками вместе с активами на эквивалентную сумму передаются здоровому банку, использовалась только в трех проектах из пятнадцати, реализованных в прошлом году. Применительно к процедуре частичной санации закон не говорит о финансовом оздоровлении банка: речь идет о защите вкладчиков. И закон прямо предусматривает, что сам банк в этом случае ликвидируется, поскольку частичная санация применяется в отношении банков, которые уже фактически стали банкротами, и ни один инвестор не берется за их восстановление.

– Бывшие владельцы банков, подвергнутых санации, рассказывали, что предлагали для своих банков инвесторов, но АСВ их отвергло…

– Да, такие ситуации были, но мы никогда не давали отказ с ходу, а наоборот, могли пойти навстречу и выбрать именно этого инвестора. Но инвестор должен соответствовать определенным требованиям: прозрачность структуры собственности, устойчивое финансовое положение, наличие свободных средств, достаточных для внесения в капитал санируемого банка. Отказы инвесторам означают, что эти требования не соблюдались.

– В связи с кризисом произошли убытки от инвестирования агентством свободных средств. Не выявило ли это слабые места госкорпорации: АСВ получило страховые взносы в собственность и разместило их как частный инвестор, но при этом получилось, что агентство рискнуло средствами, предназначенными для нужд общества?

– Риски не зависят от организационно-правовой формы. Это во-первых. Во-вторых, мы не являемся частным инвестором. Вы о собственности правильно вспомнили. Средства, переданные АСВ, работают на публичные цели. И мы не распоряжаемся доходами иначе, как предусмотрено законом, и принять какое-то иное решение не можем. Все доходы, получаемые нами, идут в фонд страхования вкладов. А без инвестирования эти средства теряли бы на инфляции. Мы не совершили ни одной убыточной сделки. Произошла переоценка ценных бумаг в связи с беспрецедентным снижением их котировок на рынке. Но сами бумаги никуда не пропали! Например, у нас есть облигации «Газпрома», который при наступлении срока погашения заплатит по ним с выплатой купонного дохода. Уже по состоянию на начало второго квартала размер наших бумажных виртуальных убытков уменьшился на 44 %.

– Если понадобится эти бумаги срочно продавать для пополнения страхового фонда?

– Сначала несколько слов о нашем портфеле ценных бумаг. Доходность инвестирования средств фонда с учетом переоценки составила минус 14,8 %. Это лучше среднерыночного. В акциях у нас всего 5 % портфеля, это некритично, тем более что речь идет об акциях первого эшелона, где ни один эмитент не оказался в состоянии дефолта. Мы перестали вкладываться в акции, проанализировав состояние рынка за июль 2008 года. А по состоянию рынка за август мы перестали вкладываться в облигации, и все средства, получаемые в виде взносов банков и в виде погашения по ценным бумагам, стали аккумулировать на счете в ЦБ. Сейчас там размещено 14 % средств фонда, что превышает нормативы. В такой ситуации мы не допускаем, что бумажный убыток может стать реальным. Даже при наступлении крупного страхового случая мы можем быстро привлечь дополнительно к той сумме, которая у нас на счете в ЦБ, до 30 млрд руб. путем сделки репо. Но такой страховой случай маловероятен.

– Почему прозрачность структуры собственности инвестора оказывается важнее, чем возможность спасти банк от банкротства?

– Я не могу эти факторы отделять друг от друга. Если мы не знаем собственника банка-инвестора, то как можно утверждать, что мы знаем его финансовое состояние? Я убежден, что банк, скрывающий собственника, не может быть устойчивым.

– Почему Вы не раскрываете количественные критерии отбора инвесторов, а также детальное содержание заключенных с ними соглашений, объем и формы оказанной финансовой помощи?

– Закон не обязывает нас раскрывать столь подробную финансовую информацию, а делать это в инициативном порядке мы не стали. Но если законодатели сочтут, что такая необходимость есть, и примут необходимые поправки в закон, мы, конечно, будем это делать.