Сборник статей - Путь в Европу

Иван Крастев:

Тем, что реальные реформы начались у нас намного позже, чем в других странах. Очень много времени было растрачено впустую. До 1997 года ни у одного из сменявших друг друга болгарских правительств реформаторской стратегии не было. А бывшие коммунисты, ставшие социалистами, которые пришли к власти в 1994 году, существенно отличались от экс-коммунистов польского или, скажем, венгерского образца. У них сохранялись иллюзии, что возможен некий особый болгарский вариант развития, при котором капитализм в сфере мелкого бизнеса сочетается с крупными государственными корпорациями. Предполагалось, что их эффективность может быть обеспечена за счет лучшего менеджмента.

Нельзя сказать, что у социалистов тогда ничего не получалось. Благоприятная экономическая конъюнктура позволила какое-то время обеспечивать определенный экономический рост. Сказывалось и то, что тогдашнее правительство социалистов не было коррумпированным. Но это было правительство, у представителей которого сохранялась инерция коммунистического мышления, сохранялась иллюзия относительно возможностей эффективного управления государственной экономикой. Итогом же стала гиперинфляция и хозяйственная катастрофа 1997 года…

Деян Кюранов (руководитель программы политического анализа Центра либеральных стратегий): За девять месяцев курс доллара подскочил со 100 до 1500 болгарских левов. А потом сразу и до 3000, после чего правительство социалистов рухнуло.

Иван Крастев:

И этот экономический коллапс (он, кстати, как раз и сопровождался второй волной массовой эмиграции) стал тем рубежом, после которого «особый путь» никто уже в Болгарии не искал. Гиперинфляция – это, как показал наш опыт, самый большой друг либеральных реформ. Она создает либеральный консенсус в политическом классе, потому что такой консенсус возникает в обществе. После этого остались в прошлом и иллюзии наших социалистов. И сегодня мы видим, как правительство, возглавляемое представителем социалистической партии, проводит те самые либеральные реформы в налоговой сфере, о которых упоминал господин посол.

Но тогда же, в 1997-м, наш политический класс вынужден был повернуться лицом к Евросоюзу и начать прислушиваться к его рекомендациям. Прежде всего – относительно сдерживания денежной массы. А потом – тоже под давлением Брюсселя – начались институциональные реформы, началась наша подготовка к вступлению в ЕС.

Почти целое десятилетие болгарские политики удерживали страну от шоковой терапии и искали альтернативу ей. Альтернативой оказался шок гиперинфляции и экономический крах. Экономический крах стал запоздалым началом болгарского пути в Европу.

Деян Кюранов: По инерции наши политики какое-то время в ответ на рекомендации международных организаций что-то продолжали говорить о суверенитете и опасности его утраты. Речь шла, в частности, о создании валютного совета, в котором предусматривалось присутствие представителей МВФ и который должен был ограничивать болгарское правительство в печатании денег. Но выбора не было, и суверенитетом пришлось поступиться. Эксперты МВФ получили право решающего голоса при составлении национального бюджета и контроля над его исполнением. Теперь, впрочем, о тогдашних сомнениях и опасениях никто уже не вспоминает.

Евгений Ясин: Было ли ваше запаздывание с реформами связано как-то с состоянием вашего образованного класса? Существовала ли в болгарском обществе на выходе из коммунистической эпохи если и не политическая, то хотя бы интеллектуальная элита, готовая и способная проводить преобразования?

Иван Крастев: Ничего похожего на польскую «Солидарность» у нас не было. Я имею в виду не только низовое, но и элитное крыло этого движения. Контрэлита в коммунистической Болгарии не возникла – не только политическая, но и интеллектуальная. Более того, она очень медленно формировалась и после 1985 года, когда в СССР начались перемены. Мы больше обсуждали то, что происходило в Советском Союзе, чем те реформы, которые предстояло осуществлять в Болгарии.

Веселин Иванов (советник посланник посольства Болгарии в РФ): У нас даже диссидентство было не совсем настоящее, что ли. Не такое, как в других коммунистических странах. С 1986 по 1990 год я работал в Венгрии и могу сравнивать.

Деян Кюранов:

Действительно, сопротивление коммунистическому режиму было в Болгарии очень слабым и началось очень поздно, только во второй половине 1980-х. Были, конечно, отдельные диссиденты, и один из них, Желю Желев, стал впоследствии нашим первым президентом. Но реально они ни на что не влияли и импульса для организованного сопротивления не дали.

Этому было несколько причин. Во-первых, такое сопротивление не могло опираться на церковь, потому что церковь солидаризировалась с властью. Во-вторых, такой опорой не могла стать болгарская эмиграция – слабая экономически и несостоятельная идеологически. В-третьих, сопротивление не было возможности организовать на основе национализма – этому препятствовало доброжелательное отношение болгарского населения к СССР…

Евгений Ясин: Своими вопросами я, кажется, увел разговор в сторону от обсуждаемой темы. Давайте вернемся к экономике.

Евгений Сабуров: Я все же хочу понять, что происходило у вас в то время, которое Иван Крастев назвал потерянным. Наверное, что-то происходило и тогда, в первой половине 1990-х. Я имею в виду освобождение цен, приватизацию…

Иван Крастев:

Происходило движение, но не к той цели, которую ставили перед собой страны Балтии и Восточной Европы. Наши политики изначально не ориентировались на интеграцию в европейское сообщество. Они, повторяю, искали «болгарский путь».

Показательно уже то, как все начиналось. В 1989 году, после падения Берлинской стены, Тодор Живков был отстранен от власти. Но при отсутствии организованной демократической оппозиции коммунисты ее удержали, образовав новое правительство. И один из первых вопросов, который ему предстояло решить, был вопрос о внешнем долге, который составлял тогда около 10 миллиардов долларов.

Евгений Сабуров: У венгров долг был значительно больше. И они, чтобы выплатить его, пошли на продажу своего энергетического сектора.

Иван Крастев: А болгарское правительство просто отказалось платить, что вызвало соответствующее отношение к нам в Европе. Болгария стала выглядеть в ее глазах ненадежным партнером.

Евгений Ясин: Но то правительство, насколько помню, продержалось недолго. В 1990-м в Болгарии прошли первые свободные выборы…

Деян Кюранов:

Да, и на них победили бывшие коммунисты, объявившие себя социалистами. Они, правда, вскоре были сметены массовыми выступлениями. В 1992 году новые выборы выиграл Союз демократических сил (СДС) – оппозиционное политическое объединение правоцентристской ориентации. Однако реформаторов вроде Лешека Бальцеровича или Вацлава Клауса не нашлось и в нем. И управленцами лидеры и активисты Союза оказались никудышными, не говоря уже о том, что обнаружили сильные коррупционные аппетиты.

Читать дальше