Григорий Марченко - Финансы как творчество: хроника финансовых реформ в Казахстане

Ну мы тогда поступили иррационально – все-таки приобрели огнетушители. Но глобально, чтобы инвестиционный климат нормализовался, такие вопросы надо снимать в принципе. Надо, чтобы, с одной стороны, теневая экономика легализовалась, а с другой – чтобы чиновникам это тоже было выгодно. Чиновник средней руки по уровню дохода должен относиться к среднему классу. А в настоящий момент он недокапитализирован. И добрать капитализацию многие стремятся за счет предпринимателей.

Стоит ли удивляться тому, что предприниматели, в свою очередь, в таких условиях находят в себе силы воздержаться от превращения своего бизнеса в прозрачный и публичный? В том, что они не видят смысла привлекать капитал именно на рынке акций, а стремятся получить его иными, менее очевидными для посторонних глаз путями?

Следующий вопрос: какой именно эмитент мог бы быть кандидатом на IPO? Объективно становиться прозрачными акционерными обществами, стремиться к публичности и возможности торговаться должны крупные компании – тогда и доля олигархов в экономике будет постепенно уменьшаться. Среднему же (а особенно малому) бизнесу на бирже в большинстве случаев делать нечего. Но для них и налоговый режим должен быть иным, более благоприятным. Чрезмерная концентрация ВВП на крупных и сверхкрупных предприятиях – это неправильно. И в Казахстане, и в России доля малого и среднего бизнеса должна быть в 2–3 раза больше, чем сейчас. Однако опережающее развитие малого и среднего бизнеса без содействия государства невозможно. Надо ослаблять административный пресс, менять правоприменение… В общем, как ни досадно, тут пока о многом приходится говорить в сослагательном наклонении.

Наша крупная медная компания «Казахмыс» за какое-то время перед размещением в Лондоне преобразовалась в ТОО, в результате чего ее акции перестали торговаться на Казахстанской фондовой бирже (KASE). При этом она наняла инвестиционный банк J. P. Morgan, чьи услуги недешевы (как говорят), и активно работала над получением листинга на Лондонской бирже. И получила его, как известно. И теперь торгуется исключительно за пределами родины, в Британии. Причем это не единичный случай – это тенденция. Уход крупных эмитентов на Запад вызван неблагоприятным налоговым режимом и слабой защитой прав и инвесторов, и эмитентов в наших судах. Но, к сожалению, эта проблема не может быть в одиночку решена финансовым регулятором: она в известной степени экзогенна по отношению к финансовому рынку.

Два крупных клиента нашего банка привлекают с банковского рынка кредитные ресурсы, каждый примерно по 100 млн долларов в год. В среднем берут кредиты под 12,5 %. Я стал проводить с ними разъяснительную работу, сказал: если вы станете прозрачными, получите листинг на нашей фондовой бирже и разместите свои облигации, то отечественные пенсионные фонды в полном экстазе будут расхватывать ваши бумаги под 10 % годовых. Общий объем годовой экономии в этом случае составит (легко подсчитать) 2,5 млн долларов. Но мое сообщение не вызвало у предпринимателей энтузиазма. Оказывается, обе компании об этом уже думали, приглашали западных аудиторов, и те подсчитали, во что обойдется выход на биржу. Действительно, 2–3 миллиона будут сэкономлены на цене финансирования. Но при этом придется дополнительно заплатить от 8 до10 млн долларов налогов. К такой недешевой прозрачности бизнес с очевидностью не будет стремиться. Государство должно создать как минимум такие условия, когда быть прозрачным для предприятия выигрышно хотя бы с точки зрения статуса, репутации. А лучше, чтобы это было выгодно и по деньгам. Потому что бизнес рационален. Выгодные для себя начинания государства он будет поддерживать. Ну а невыгодные – саботировать. И призывы к социальной ответственности этого положения ничего не изменят.

Тут было бы, пожалуй, уместно вспомнить, что доля государства в экономике Казахстана не очень велика. На долю национальной компании «КазМунайГаз» приходится 16–17 % нефтедобычи, остальная нефть добывается частными (причем в основном иностранными) компаниями. В цветной металлургии нет ни одной государственной компании. Генерация электроэнергии практически вся частная, дистрибуция электроэнергии приватизирована наполовину. Национальными компаниями являются ЗАО КТЖ (железная дорога), «Казатомпром», магистральные сети. Кроме того, у государства контрольный пакет в «Казахтелекоме». Не так уж много. Частный бизнес производит у нас около 80 % ВВП. (Это больше, чем в Германии, Франции, Италии, которые по-прежнему учат нас строить рыночную экономику). Если хотя бы часть этих предприятий провела первичные публичные размещения, наш фондовый рынок был бы иным. Как минимум на порядок.

А кто наши потенциальные инвесторы? Отношение пенсионных активов к ВВП в Казахстане выше, чем во Франции и Испании. Через пару лет перегоним и Германию. Как я уже много раз сказал, пенсионная реформа привела к тому, что пенсионные фонды Казахстана уже сейчас аккумулировали достаточно большие объемы накоплений.

Главный вопрос для них сейчас – вложение средств. Емкость национального рынка корпоративных облигаций недостаточна. В иностранные бумаги наши НПФ могут вкладывать не более 40 % активов, и притом в ситуации укрепления тенге к доллару иностранные бумаги как инструмент инвестирования для них не очень интересны. Государственные бумаги сейчас, в условиях бездефицитного бюджета, дают очень низкую доходность. Остается рынок акций, а он практически не развит. Проблема (и наша, и России) состоит в том, что избыток денег в финансовом и нефтегазовом секторе не компенсирует огромного недостатка инвестиций в инфраструктуру. Нет нормальных инструментов, которые бы позволили осуществить перелив ресурсов и при этом обеспечили защиту прав инвестора. В краткосрочном плане выходом может быть выпуск государственных инвестиционных ценных бумаг под прямые гарантии либо министерства финансов, либо национальных компаний.

А в среднесрочном плане проблема решается через раскрутку рынка акций. Но, как уже сказано, сейчас частный казахстанский капитал не очень стремится на биржу: компаниям невыгодно делать IPO. При том, что у нас хорошее законодательство, хорошая инфраструктура: центральный депозитарий, Т+3 settlement, поставка против платежа – все как положено. У пенсионных фондов и банков много денег, которые они с удовольствием вложили бы в ценные бумаги. Чего не хватает, так это самих бумаг. То есть мы опять возвращаемся к вопросу: кто у нас может и хочет быть эмитентом.

Многие наши компании продают активы китайцам, приговаривая при этом, что с китайской экспансией надо бороться. А в России основной покупатель бизнес-единиц – западные структуры: им продано довольно большое количество банков (в том числе из первой двадцатки), несколько крупнейших инвестиционных компаний. Продавцы при этом стонут, что отечественный рынок нуждается в защите. А суть процессов одна и та же. Выступая публично, все патриоты. Но потом, в непубличном формате деловых переговоров, иностранец дает за активы на 30 % больше, чем соотечественник, и тут цена патриотизма определяется мгновенно и однозначно.