Коллектив авторов - В тени регулирования. Неформальность на российском рынке труда

Различия в составе общей самозанятости, отмеченные нами для двух групп стран, сохраняются при рассмотрении отдельно городской и сельской занятости. К сожалению, подобные данные имеются только для одной представительницы европейских стран с переходной экономикой – Эстонии и двух стран СНГ (Казахстана и Молдовы).

Как видно на рис. 11.6, для Эстонии характерен высокий удельный вес предпринимателей некорпоративного бизнеса для обоих типов поселений (хотя в сельской местности их доля несколько ниже). В России подобная особенность характерна только для городской самозанятости. В городах Казахстана и Молдовы категория предпринимателей некорпоративного бизнеса представлена шире, чем в сельских поселениях, однако их доля все равно чрезвычайно мала. Самозанятость здесь представлена преимущественно индивидуальными предпринимателями, не привлекающими наемных работников.

Рис. 11.6.Состав самозанятых, городские и сельские поселения, 2008 г., все самозанятые = 100%

Гендерная структура самозанятости. Является ли самозанятость прерогативой исключительно одного из полов или мужчины и женщины участвуют в ней на паритетных началах? Для какой из гендерных групп рабочей силы самозанятость является более распространенной формой занятости?

Рисунок 11.7, а также таблица П11-3 в Приложении, демонстрируют, что в экономически развитых странах самозанятость является преимущественно мужским занятием, тогда как доля женщин в этом сегменте не дотягивает даже до одной трети. Иное дело – страны с переходной экономикой, где представительство женщин в самозанятости оказывается гораздо более весомым. Их доля по всем постсоциалистическим странам составляла в 2008 г. 43 %, что более чем в полтора раза выше аналогичного показателя для стран с развитой рыночной экономикой.

В то же время ситуация в странах ЦВЕ и СНГ оказывается далеко не идентичной. Если в странах ЦВЕ доля женщин среди всех самозанятых устойчиво держится на отметке около 40 %, то в СНГ участие мужчин и женщин в самозанятости распределено практически поровну. В трех из пяти стран СНГ, по которым имеются данные за 2000 и 2008 гг., наблюдался тренд в сторону увеличения доли женщин (и соответствующее сокращение доли мужчин). В странах ЦВЕ доля женщин, напротив, снижается, хотя не драматично. В этой группе стран единственными исключениями являются Латвия и Венгрия, где произошел рост этого показателя.

Примечание: страны ранжированы по 2008 г.

Рис. 11.7.Доля женщин в общей самозанятости, 2000, 2008 гг., %

Источники: результаты национальных обследований рынка труда.

Оценки уровня самозанятости, представленные на рис. 11.8, позволяют оценить важность этой формы занятости для каждой из гендерных групп. В постсоветских республиках уровень самозанятости для женщин превышает соответствующий показатель для мужчин, хотя разрыв в целом по региону небольшой – в среднем 3 п.п. В Таджикистане, Азербайджане и Грузии самозанятость является преимущественной сферой трудовой активности женского населения. Уровень самозанятости в этих странах достигает 65–73 %.

Совершенно иная картина наблюдается в европейских странах с переходной экономикой, где для мужчин самозанятость является более важной сферой приложения труда, чем для женщин. Гендерный разрыв в уровнях самозанятости превышает 50 % (16 % для мужской рабочей силы и 10 % для женской). Причем подобная ситуация характерна для всех стран ЦВЕ, представленных в выборке.

Рис. 11.8.Уровни самозанятости среди мужчин и женщин, страны с переходной экономикой, 2008 г., %

По своему составу самозанятость женщин и мужчин также имеет существенные различия (рис. 11.9). Среди женщин (по сравнению с мужчинами) меньше доля работодателей, выше доля помогающих неоплачиваемых членов семьи. В странах СНГ женщины практически не выступают в качестве работодателей. В восточноевропейских странах, хотя женщины чаще являются предпринимателями некорпоративного бизнеса по сравнению со странами СНГ, они все равно уступают по этому показателю мужчинам.

В то же время институциональные и даже культурные факторы оказывают непосредственное влияние на привлекательность (и возможность) для женщин найти себя в сфере малого предпринимательства. Данные по структуре женской самозанятости в Таджикистане указывают на значение такого институционального фактора, как особенности землепользования. Раздел сельскохозяйственных земель между сельскими жителями объясняет, почему в этой стране так высока доля женщин – индивидуальных предпринимателей. Многие сельские женщины наряду с мужчинами оформили на себя земельные паи, которые затем были внесены в сельскохозяйственные кооперативы.

Рис. 11.9.Состав самозанятых женщин и мужчин, страны с переходной экономикой, 2008 г. (все самозанятые = 100 %)

Таким образом, отвечая на вопросы, которые были поставлены в начале данного раздела, можно констатировать, что различия в особенностях самозанятости в двух группах стран имеют и гендерный аспект. В странах СНГ самозанятость не только имеет женское лицо, но в ней также сосредоточена бо́льшая часть женской рабочей силы. В отличие от этого в европейских странах с переходной экономикой самозанятый – чаще всего мужчина, а большинство представителей обоих полов работают в сфере наемного труда.

В данном разделе мы представляем краткий обзор эмпирических исследований, посвященных анализу факторов, влияющих на долю самозанятости. Его цель – помочь в определении методологии эконометрического анализа самозанятости в странах с переходной экономикой.

Предшествующие исследования факторов, влияющих на уровень самозанятости в различных странах, ограничивались небольшим числом развитых стран. Как правило, это были страны-члены ОЭСР, по которым существуют длинные ряды гармонизированных данных [Blanchflower 2000, 2004]. Среди межстрановых исследований следует отметить работу Экса и др. [Acs et al., 1994], в которой изучались различия в уровнях самозанятости в зависимости от факторов производства (объема капитала в расчете на одного работника), отраслевой структуры и демографических факторов, а также работу Бланчфлауэра [Blanch-flower, 2000], который использует микроданные и фокусируется на изучении влияния характеристик самих работников и ситуации на рынке труда. В нескольких работах [Staber, Bogenhold, 1993; Robson, Wren, 1999; Parker, Robson, 2004; OECD, 2000; Torrini, 2005] особое внимание обращалось на вклад институциональных факторов, таких как налогообложение и регулирование рынка труда. Однако нам неизвестны эмпирические работы, посвященные межстрановому сравнению эволюции самозанятости в странах с переходной экономикой, за исключением уже упоминавшегося исследования Эрла и Саковой [Earle, Sakova, 2000].