Максим Братерский - Экономические инструменты внешней политики и политические риски

Схожая картина наблюдалась во время и после валютно-финансового кризиса в Латинской Америке. Конец 1990-х годов был отмечен финансовыми кризисами в Аргентине и Бразилии. Темпы экономического роста упали с более чем 4 % в год в первой половине 1990-х до 2 % во второй половине 1990-х годов, а после 2000 г. имели отрицательные значения. В аналогичной ситуации с Мексикой в 1994 г. Вашингтон предоставил стране колоссальную финансовую помощь, но в ситуации с Аргентиной и Бразилией такой помощи не последовало. В 1994 г. Вашингтон рассматривал мексиканский кризис как политически гораздо более для себя опасный и именно поэтому выделил финансовую помощь. Аргентина и Бразилия восприняли отсутствие финансовой помощи из Вашингтона очень болезненно. Условия предоставления финансовой помощи по спасению национальной валюты, выдвинутые МВФ, были расценены как шантаж Вашингтона, направленный на продвижение интересов американских компаний в Аргентине и Бразилии. Например, требование отмены аргентинского законодательства по поддержке финансово неэффективных национальных компаний интерпретировалось в Буэнос-Айресе как механизм по захвату аргентинских средств массовой информации и крупных сельхозпредприятий американскими банками. Оппозиционные партии страны обвиняли США в попытке скупить всю страну по дешевке. Авторитет США существенно упал в глазах местного общественного мнения, а политические силы Аргентины и Бразилии, продвигавшие идеи открытой экономики и глобальной торговли, лишились массовой поддержки населения. В 2002 г. исследование, проведенное по Программе ООН по развитию, показало, что большинство латиноамериканцев предпочтут демократии авторитарное правление, если это поднимет уровень их жизни. В их сознании установилась устойчивая связь между либерализацией и демократизацией, с одной стороны, и обнищанием – с другой. Развитие таких общественных настроений угрожает политическим интересам США в Латинской Америке и приводит к власти популистские левые режимы вроде венесуэльского.

Преступность. Под влиянием финансового кризиса в странах Юго-Восточной Азии выросла трансграничная преступность, включая содействие нелегальной иммиграции, производство и торговлю наркотиками (Таиланд), а также морское пиратство (Таиланд и Филиппины). В Южно-Китайском море от рук пиратов стало погибать гораздо больше людей, а морские власти заявили о возможности крупной экологической катастрофы или террористического акта в случае, если не будет восстановлено в полном объеме патрулирование прибрежных вод ВМС стран региона [40] Bulkeley J.C. Regional Cooperation on Maritime Piracy: a Prelude to Greater Multilateralism in Asia // Journal of Public and International Affairs. 2003. №. 14 (Spring). .

В Латинской Америке важным последствием валютно-финансовых кризисов 1990-х годов стало создание и развитие подпольных сетей по отмыванию денег, полученных от продажи наркотиков. В ходе кризиса 1994 г. правительство Венесуэлы ввело ограничения на обмен иностранной валюты, с тем чтобы предотвратить или хотя бы ослабить бегство капитала из страны. Такие действия финансовых властей привели к побочному результату – созданию «черного рынка» обмена валюты. Колумбийские наркобароны немедленно воспользовались созданными структурами обмена колумбийских песо и венесуэльских боливаров на американские доллары.

Существенное влияние на рост организованной преступности оказал и финансовый кризис в России в августе 1998 г. Достаточно вспомнить, что именно к этому периоду относится скандал вокруг Бэнк оф Нью-Йорк, через который отмывались огромные суммы денег из России сомнительного происхождения.

Межэтнические конфликты. Финансовый кризис и вызванные им социальные и экономические неурядицы подпитали сепаратистские настроения в индонезийском штате Ачех, который является основным источником беженцев из Индонезии, а также послужили катализатором освободительного движения на Восточном Тиморе. Основной межэтнической проблемой, вызванной финансовым кризисом, стало обострение отношений между большинством населения Индонезии и Малайзии и этническими китайцами. Этнические китайцы составляют в этих странах всего 3–5 % населения, но контролируют более 75 % частного капитала стран. В лице китайцев, владельцев большой части бизнеса и торговли в Малайзии и Индонезии, местное население увидело виноватых в подорожании продовольствия и горючего, что привело к кровавым погромам.

Терроризм. Крупнейшая исламистская террористическая организация Юго-Восточной Азии «Джема Исламия» была создана гражданами Индонезии на территории Малайзии в 1995 г. Она получила существенную поддержку от «Аль Каиды» деньгами, экспертизой и оружием, и именно она стояла за взрывом на о. Бали в 2002 г., в результате которого погибло более 200 иностранных туристов. Эта организация умело воспользовалась недовольством населения и социально-политическим хаосом, возникшим в результате финансового кризиса, ее лидер Р. Исамуддин (Хамбали) приступил к созданию боевого крыла организации как раз в конце 1997 г.

Взаимосвязь ухудшения экономических условий и роста терроризма не является прямой и очевидной, но не вызывает сомнения, что экономический коллапс подрывает авторитет действующих элит и усиливает популярность радикальных политических альтернатив среди недовольных существующим положением вещей. В случае расцвета террористических организаций в ЮВА можно с уверенностью говорить о нескольких факторах, связавших наступивший экономический кризис с возросшей террористической активностью. Среди них нужно указать возросшую безработицу, рост недовольства и фундаменталистских настроений среди 300 млн мусульман региона, переток школьников из недофинансированных государственных школ в религиозные школы, широкий политический кризис в правительствах Индонезии, Малайзии и Филиппин, который создал в этих странах вакуум власти.

Вопросы о предоставлении экономической помощи иностранным государствам в кризисных ситуациях (прямо или опосредованно, деньгами или гарантиями кредитов) решаются в США на основании политических и экономических соображений, которые часто требуют принятия противоположных решений. Решение принимается в ходе серьезной дискуссии, главными участниками которой являются Госдепартамент и Министерство финансов. Каждое ведомство защищает свои приоритеты – политические и финансовые, и в результате рождается некий компромисс, который в идеале решает поставленную внешнеполитическую проблему без особого ущерба для финансов и экономики США.

Любое решение, принятое лишь на основании внешнеполитических или внешнеэкономических приоритетов, будет страдать однобокостью. Перераспределение финансовых потоков, осуществляемое по соображениям лишь внешней политики и не обусловливающее принятия конкретных экономических мер правительством-реципиентом, как правило, не достигает поставленных политических целей. Исключительно экономические соображения также не позволяют принять взвешенное решение, так как представляют собой лишь оценку вероятности некоего финансового результата, который никак не увязан с внешнеполитическими приоритетами страны-донора.