Алексей Сокин - Проблемы западноевропейской морской торговли XIII – XV века в освещении российской медиевистики

Особого внимания в дореволюционной историографии заслуживала проблема соперничества Венеции и Генуи в черноморских колониях. Эту проблему отечественные исследователи рассматривали через политический аспект. В отечественной историографии XIX в. эта тема только начала открываться. Ученые стали обращаться к реконструкции основных исторических событий этого периода, шаг за шагом выясняя название, месторасположение итальянских колоний, мельчайшие обстоятельства разгорающихся конфликтов.

Ярким примером могут служить работы профессора Новороссийского университета Филиппа Бруна (1804–1880), в которых автор исследовал возникновение итальянских колониальных поселений в Крыму. Исторические источники позволили историку сделать вывод о том, что венецианцы освоили побережье Крыма еще в период существования Киевского государства, и вверх по Днепру доплывали до границ славянских племен. Интенсивные торговые связи между Венецией и русскими землями, по мнению Ф. К. Бруна, не прекратились даже после завоевания Киева татарами в 1240 г. [178]Преобладание венецианцев на Черном море исследователь связывал с основанием Латинской империи, а утверждение здесь генуэзцев с 1261 г., с момента заключения договора в Нимфее [179].

Член Одесского общества истории и древностей Михаил Волков рассматривал политическую сторону итальянского конфликта. Он подробнейшим образом разобрал каждый момент военных столкновений между Генуей и Венецией. Истоками противостояния автор называл стремление к обогащению итальянского купечества посредством торговли. Как отмечал историк, «торговля занимала тогда первое место в общественной жизни» [180]. Венеция и Генуя, вытеснив из Средиземноморья Флоренцию, стали вскоре главными соперниками, а главным предметом их спора, как считал Волков, была черноморская торговля, приносившая наибольший доход итальянцам.

Ф. К. Брун третьим соперником в бассейне Черного моря называл не Флоренцию, а Пизу, чьи колонии появились даже раньше генуэзских [181]. М. Волков раскрыл политическую историю присутствия морских республик в бассейне Черного моря. Как считал исследователь, первой здесь появилась Венеция в ходе организации крестовых походов и завоевания Византийской империи. Затем Генуя сумела на несколько десятилетий подчинить себе черноморскую торговлю. Генуэзская Кафа и венецианская Тана – главные итальянские колонии на черноморском побережье – являлись непримиримыми врагами на протяжении более чем столетия.

В дореволюционной отечественной историографии дискуссионным являлся вопрос об основании Кафы. Михаил Волков затруднялся назвать точную дату, относя это событие к моменту падения Латинской империи и вступления на престол Михаила Палеолога, но не позднее 1289 г. [182]Филипп Брун, как и директор Ришельевского лицея в Одессе Николай Мурзакевич (1806–1883), шел вслед за немецкой историографией и говорил о появлении первых поселений в Кафе в 1266 г. [183]Профессор Ришельевского лицея Владимир Юргевич (1818–1898) сделал сенсационное предположение о появлении генуэзской Кафы уже в 1204 г., после вторжения генуэзских рыцарей вслед за завоеванием Константинополя латинами [184]. По мнению Юргевича, в основе упадка Кафы лежали и политические, и экономические причины, уже отмеченные другими исследователями. Именно против них, как равнозначных, был выработан Устав 1449 г., который, с одной стороны, оговаривал меры предосторожности относительно татар, турок и христиан другой конфессии, а с другой – вводил систему фискальства для искоренения внутренних злоупотреблений, подорвавших торговый кредит [185].

Дальше всех в исследовании юридического статуса генуэзских колоний, в том числе Кафы, пошел член Императорской Санкт-Петербургской академии наук Максим Ковалевский (1851–1916). Он попытался представить Устав для колоний 1449 г. как своеобразный документ, с одной стороны, содержавший в себе традиционные представления о колониальном устройстве, сложившиеся на протяжении почти двух столетий, с другой стороны, – отражавший реалии быстро изменявшейся колониальной политики середины XV в. Он, как и большинство отечественных исследователей, отмечал, что правовые отношения генуэзских колоний целиком копировали внутреннее государственное устройство Генуи с соблюдением принципов управления крупной морской державы средневековья: краткосрочность полномочий, избираемость должностных лиц, коллегиальность, строгая отчетность в действиях и имущественная ответственность [186]. «Первоначальная организация Кафы была, по крайней мере, в ее главных чертах, снимком с генуэзских порядков» [187]. Однако, при многонациональности (как отмечал Ковалевский, здесь жили евреи, русские, греки, мусульмане, грузины, мингрелы, черкесы, трапезундцы, валахи, франки, венецианцы) генуэзских колоний преимущества, конечно же, отдавались генуэзцам и в юридическом, и в экономических вопросах.

М. М. Ковалевский рисовал более сложную схему внутреннего устройства Кафы, чем мы встречаем у названных авторов. Наряду с консулом и двумя его помощниками, он отмечал наличие совета старейшин при консуле, совета казначейства при массарии, совета попечителей, совета торговли, продовольственного комитета, консульской свиты, ночных стражей, милиционеров. Высшая администрация в лице консула, как утверждал Ковалевский, получала непосредственно от Генуи жалованье, и должна была содержать все необходимые для осуществления своих обязанностей должности, а система советов существовала за счет дополнительных сборов и штрафов. В таком виде устройство Кафы просуществовало до момента ее передачи Банку Святого Георгия, который решил значительно преобразовать систему для того, чтобы исключить злоупотребления, укрепить финансовые позиции купечества и выстроить более сильную оборону от надвигавшейся угрозы со стороны турок и татар. В частности, был разрешен чекан монеты, что ранее являлось прерогативой генуэзского правительства, поощрялись доносы, запрещалось консулу вести дипломатические переговоры с иностранными государствами из-за опасения отпадения Кафы от Генуи. К числу важных наблюдений, сделанных Ковалевским, следует отнести вывод о том, что корни современной административной юстиции лежат не в более поздней английской или французской практике, а в системе итальянских городских республик и их отдаленных колоний на Востоке [188]. Интересны его предварительные заметки об общественных нравах и обычаях, обыденной жизни кафских жителей. Историк отмечал суровость, грубость нравов, выяснял особенности отдыха и развлечений, анализировал регламентацию торговой деятельности купцов. Помимо общих правил, характерных для всей генуэзской торговли (ответственность владельцев кораблей за перегруз, открытость торговли, четко определенные часы сделок и жестко установленные меры весов, исключительное право генуэзцев на розничную торговлю), М. М. Ковалевский выделял специально разработанные для Кафы торговые статьи: запрет всякого торга в кредит с татарами (из-за боязни столкновений, военных конфликтов), запрет выезда из города мастеров, обслуживавших морскую торговлю, льготы на продовольственные товары, обеспечивавших жизнь города.