Ричард Овери - Сталин и Гитлер

В действительности доходы не имели прямого отношения к уровню жизни населения при диктатуре. Что имело значение, так это доступность товаров в магазинах. В этом отношении разница между германским и советским опытом была просто огромная. В Советском Союзе многие товары были подолгу в крайнем дефиците вследствие неурожая, плохо организованного распределения или войны. Миллионы людей погибли от голода и недоедания во время продовольственного кризиса, связанного с началом коллективизации; в послевоенный период, по-видимому, погибли еще миллионы людей из-за неурожая 1946 года 106. Миллионы советских людей переживали длительные периоды голода и недоедания. Дефицит продовольствия на протяжении всего периода существования СССР был главной проблемой страны. В период между 1931 и 1935 годами продовольствие распределялось по карточкам, чтобы рабочие не остались вообще без пищи. Нормирование продовольствия было снова введено в 1939 и 1941 годах, когда работники оборонного сектора заполонили гражданскую экономику, и еще раз после войны до 1947 года. Доступность любых других товаров зависела от произвольных факторов. Водка скрашивала реальность пустых полок и отсутствие продуктов питания, и ее можно было легко найти в магазинах и придорожных киосках; продажа водки давала 38 % всей торговой выручки в 1945 году 107. Для большинства советских граждан работа означала еду. Неработающие не получали продовольственных карточек. А столовые на заводах и фабриках и школьные столовые обеспечивали регулярным дешевым питанием. В рабочей столовой завода «Карболит» в Дубровке в 1937 году в меню было три различных супа, двенадцать или пятнадцать различных мясных блюд, фрукты, чай и черный хлеб. Можно было питаться за 2–3 рубля в день, притом что зарплата работников составляла 200–300 рублей в месяц.

Перед началом войны продукты питания и стандартные товары были всегда доступны германским потребителям. Нормирование было весьма ограниченным, в частности это касалось масла. Ограничения налагались скорее на производителей, а не на потребителей. Дефицит сырьевых материалов и кредитов оказывал сдерживающее влияние на производство продуктов в основных отраслях потребительского сектора. Германские потребители покупали большинство товаров по ценам выше мировых, но это происходило потому, что контролируемая государством торговля не пользовалась преимуществами более дешевых иностранных товаров. Цены на продукты питания искусственно завышались для того, чтобы поддержать доходы крестьян. Исследования потребительской корзины в группе семей рабочих обнаружили, что между 1927 и 1937 годами наблюдалось резкое падение потребления высококачественных или импортных продуктов – на 44 % меньше пшеничного хлеба, на 18 % меньше мяса, на 37 % меньше фруктов, на 41 % меньше яиц, тогда как употребление стандартных продуктов с высоким содержанием углеводов, таких как картофель или ржаной хлеб, заметно увеличилось. Однако, в отличие от Советского Союза, семьи в Германии алкоголя употребляли значительно меньше: употребление пива упало за этот период больше чем наполовину 108.

Уровень жизни также можно измерить как качеством, так и количеством того, что употреблялось населением. Все больший дефицит продуктов отражал снижение качества питания ведь ржаной хлеб и картофель тоже давали ощущение сытости. Качество советских потребительских товаров было изначально низким во всех списках запланированных приоритетов. Германские продукты находились под прессом императивов автаркии, которая вынуждала власти идти на импортозамещение и использовать вторичные материалы. В сентябре 1936 года, например, вся мужская шерстяная одежда должна была производиться на 25 % из вторичного сырья; в следующем ноябре был принят еще один закон, предусматривавший, что при производстве формы для государственных служащих будет использоваться по меньшей мере на 50 % недавно изобретенная искусственная ткань. Одежда быстро изнашивалась и линяла. Солдаты, попавшие под дождь, называли себя «людьми с Марса», так как пятна краски с их формы оставались на коже 109. Использование вторичного сырья в Германии стало образом жизни. Закон о пищевых отходах, принятый 20 ноября 1936 года, предписывал всем хозяйкам сохранять всю шелуху и кожуру с кухонь. Последовавшие затем законы обязывали осуществлять вторичную переработку бумаги, жестяных банок и металлолома. Сбор вторсырья был организован путем обхода домовладений.

Семьи должны были также отдавать излишки одежды. Мужчины могли оставлять себе не больше двух пар обуви или двух костюмов; полиция имела право обыскивать жилища и дома в поисках скрытых запасов одежды или металла. Их сокрытие квалифицировалось как акт экономического саботажа 110.

Потребители в обеих системах были вынуждены смириться с экономикой вторичного сырья, позволявшей восполнять дефицит товаров и низкие зарплаты. В Советском Союзе возродились неофициальные базары после того, как в 1930 частная торговля была запрещена. Миллионы советских потребителей покупали и продавали все, что можно, из своих вещей. Во всех городах Советского Союза обычным зрелищем стали уличные барахолки и торговля с рук. В 1945 году почти половина всей торговли осуществлялась в частном секторе, на уличных ярмарках. Иностранцев, приезжавших в Россию, поражала готовность граждан покупать все, что предлагалось на продажу, какими бы изношенными, порванными или запачканными ни были вещи 111. Но в условиях дефицитной экономики потребители жертвуют качеством ради доступности. В обеих системах потребители реагировали на ситуацию оппортунистически; они толкались перед прилавками, торговались, временами воровали то, что не могли найти или позволить купить себе в магазинах.

В обеих командных экономиках власти стремились контролировать не только то, что использовалось потребителями, но и то, как они распоряжались любыми дополнительными доходами или «чрезмерной покупательной способностью», которая оставалась после того, как потребитель купил то, что мог себе позволить. Часть этих излишков доходов изымалась с помощью высоких налогов. В Германии налоги оставались на том высоком уровне, который был установлен во времена депрессии. Это касалось как прямых налогов, так и пошлин на отдельные товары и услуги. В Советском Союзе налог на оборот, введенный в 1931 году, который начислялся на производителя, а не на продавца, составлял наибольшую часть правительственных доходов (59 % в 1934 году); в тот же период прямые налоги приносили лишь 6 % от всех налоговых поступлений. Правительство манипулировало налогом на оборот таким образом, чтобы расходы на индустриализацию покрывались за счет потребителей, а не за счет государственных займов 112. Остальная часть излишков перетекала на сбережения. Эта схема в действительности была обязательной в Советском Союзе, где ежемесячные выплаты вычитались из зарплаты. Эти суммы можно было назвать «сбережениями» только в ограниченном смысле слова, так как они могли быть ликвидированы или потрачены только с разрешения государства. Накопленные суммы забирались из сберегательных банков и использовались государством для покрытия своих текущих расходов и для инвестиций, при этом сохранялась иллюзия того, что граждане имеют финансовые сбережения для своего будущего.