Ричард Овери - Сталин и Гитлер

Накоплениями граждан в Германии манипулировали тем же способом. Доля сбережений росла стремительно по мере восстановления экономики и по причине того, что официальная пропаганда бомбардировала население призывами к сбережению доходов, рисуя этот акт как патриотический долг и благоразумный шаг. Сберегательные банки затем вынуждали приобретать государственные ценные бумаги или краткосрочные казначейские векселя в первую очередь для того, чтобы финансировать перевооружение и капитальные проекты и предотвратить возможность повышения за счет излишков средств потребительского спроса, который не мог быть удовлетворен. Эта круговая форма финансирования была названа министерством финансов «бесшумными финансами» 113. Такие изощрения гарантировали, что «излишняя покупательная способность» не порождала инфляционного давления в условиях ограниченности потребительских товаров и позволяли скрыть ту степень, до которой структурный дисбаланс обеих командных экономик ущемлял населения двух стран, заставляя их косвенно оплачивать государственные контракты, которые они выполняли.

Экономика – это то, что действительно с трудом поддается управлению. В своем развитии она приобретает накопленный момент силы, направление которой трудно изменить: чем крупнее экономика, тем сильнее инерция или сопротивление государственной политике. В руках диктатур не было волшебной формулы, которая бы позволила им преодолеть эту реальность. Все усилия, направленные на то, чтобы взять под контроль и придать новое направление развитию экономики, в 1930-х годах приводили к постоянным социальным трениям, юридическим препирательствам и политическим спорам, которые в особо важных случаях могли быть разрешены только вмешательством Сталина или Гитлера. То, что на бумаге представлялось простой и ясной картиной роста и развития, на самом деле оказывалось непрерывным циклом кризисов, постоянных реорганизаций, политическим брокерством и откровенным насильственным принуждением. Тиссеном и Кравченко, бежавшими из системы административно-командных экономик, двигали отнюдь не просто корысть и эгоистические интересы, однако к ним относились так, как будто это были дезертиры, оставившие экономические армии 114.

Многие из проблем, с которыми сталкивались две экономические системы, были следствием экспериментального характера командных экономик. Акцент на строительстве фабрик и заводов, каналов, дорог, военных сооружений и городов привел к нарастающему кризису чрезмерных инвестиций, к неспособности гарантировать способность других отраслей экономики обеспечить достаточно рабочей силы, строительных материалов и оборудования для завершения проектов в срок. По окончании первого пятилетнего плана остались сотни незавершенных проектов; относительный успех второго пятилетнего плана объяснялся усилиями, которые были предприняты для того, чтобы довести незавершенные производственные мощности до состояния пригодности к использованию. Четырехлетний план в Германии потребовал огромных ресурсов, недостаток которых уже ощущался из-за больших военных расходов, в результате чего выполнение большинства программ откладывалось или задерживалось из-за постоянной междоусобной борьбы за ресурсы, от рабочей силы до цемента 115. Многочисленные примеры свидетельствуют о случаях некомпетентности или сверхоптимистичного планирования в обеих экономиках. Типичным является пример из опыта работы Виктора Кравченко в Сибири. В 1939 году он был послан в Сталинск для создания нового трубопрокатного завода. Для региона это был очень престижный проект с запланированной мощностью 170 000 тонн высококачественного проката в год. Однако по прибытии на место Кравченко обнаружил Сталинск в состоянии полного хаоса, мешанины из недостроенных заводов, уже испытывавших недостаток горючего, древесины, кирпича, цемента и рабочей силы. Место, выбранное для будущего сталелитейного завода, представляло собой голое пространство вдоль берега реки, на расстоянии многих километров от города, без обычных и железных дорог, газа и электроснабжения и настолько заболоченное, что не было никакой надежды на то, что здесь можно было построить запроектированные тяжелые сооружения. Здание, построенное два года назад подальше вниз по реке, уже погружалось в болотистый грунт. Кравченко удалось ценой огромного риска лично для себя убедить Народный комиссариат отказаться от проекта, на развитие которого уже были израсходованы миллионы рублей. Необходимо было найти новое место и весь процесс планирования и проектирования начать заново 116.

Компетенция и эффективность и той и другой систем были скомпрометированы монополией. Главным потребителем в Советском Союзе было государство; в Германии также государство, безусловно, было крупнейшим потребителем не только вооружений, но и всех видов других продуктов.

Отсутствие давления традиционного рынка на производителей привело к тому, что соотношение цена-качество стало полностью зависеть от воли доминирующего потребителя. В Германии система государственных контрактов (издержки плюс фиксированная прибыль) на самом деле стимулировала бизнесменов повышать себестоимость и понижать эффективность производства. Прибыль рассчитывалась как процент от расходов на производство; более дорогие продукты были более выгодны предприятиям. Поскольку государство было настроено покупать конечные продукты производства, рыночные механизмы, наказывающие за производство товаров, имеющих завышенную цену, отсутствовали 117. Сокращение издержек производства включалось в годичные планы советских производителей, но это не мешало призванным в строй управленцам, демонстрировавшим смесь мошенничества и некомпетентности, требовать для завода столько средств, сколько только можно, чтобы иметь возможно больший запас ресурсов. Следствием такого положения вещей стало создание огромных бюрократических структур для контроля над выполнением контрактов и проверкой бухгалтерии, заставлявших менеджеров обеих систем жить и трудиться, как об этом писал Кравченко, «среди джунглей анкет, бумажных форм и отчетов в семи экземплярах» 118. В Германии руководители четырехлетнего плана боролись за установление должных форм бухгалтерского отчета подрядчиками, не желая подвергать свои бухгалтерские книги государственной проверке, тогда как в Советском Союзе просто не существовало достаточно большого числа компетентных бухгалтеров, чтобы проследить за тем, чтобы каждое предприятие скрупулезно следовало государственным интересам 119.

Напряженные отношения между планирующими органами и производителями свидетельствуют о явном отсутствии консенсуса в командной экономике. Несмотря на широкое политическое согласие в вопросе о необходимости управления экономикой, споры о приоритетах и политике были неотъемлемой частью каждой из систем. Привычный метод надстраивания одного проекта над другим без ранжирования их в порядке приоритетов способствовал тому, что каждый руководитель проекта рассматривал себя (в редких случаях таким руководителем была женщина) как особо привилегированного и оспаривал перед чиновниками свое право на получение рабочей силы и материалов за счет других экономических импресарио. Жесткое требование выполнения плана в Советском Союзе ощущался даже более остро, где каждая неудача могла интерпретироваться как экономический саботаж. Командные экономики развивались не как результат плавного процесса прорисовки их контуров, а как следствие бесконечного и часто острого процесса торгов. А это на деле означало, что система приоритетов основывалась чаще не на рациональных соображениях экономической целесообразности, а в большей мере на степени политического давления и корыстных интересах бюрократии, которые тот или иной участник торга мог использовать в своих целях 120. Этим и объясняются те широчайшие полномочия, которые были даны Гитлером Герингу, с тем чтобы тот имел возможность пресечь процесс торга, передав заказ другим действующим лицам экономического процесса. Однако и Геринг вскоре оказался погруженным в процессы торга, когда сдерживал требования армии, министерства финансов, полномочных представителей строительной отрасли и частных предпринимателей 121. Размножение отраслевых народных комиссариатов в Советском Союзе способствовало возникновению чувства изолированности процесса планирования и своекорыстия бюрократического аппарата, так как каждая отрасль промышленности и сельского хозяйства отстаивала собственные интересы перед политическим руководством. В каждой экономической системе существовало огромное множество центробежных интересов, которые необходимо было согласовывать, чтобы избежать почти перманентной ситуации исходной энтропии. В отсутствие давления традиционных рыночных императивов целостность систем обеспечивалась политической волей.