Анетт Асп - Круто! Как подсознательное стремление выделиться правит экономикой и формирует облик нашего мира

Тот факт, что мы продолжаем обращаться к бунтарскому инстинкту, хотя культурной иерархии больше не существует, крайне важен для понимания перехода от бунтарской крутизны к сетевой. В частности, творческая энергия бунта лежит в основе изменения сигнального назначения крутизны: от оппозиции – к отказу от традиций. Кроме того, открывается возможность для ироничного представления бунтарской позиции. Вспомните, что бунтарский инстинкт включается в тот момент, когда вам кажется , что какой-то человек, группа или организация хочет подчинить вас себе (даже если на самом деле это и не так). Происходит это по-разному. Мы можем принимать бунтарскую позицию, подразумевая иронию, когда на самом деле знаем, что никто нас не подавляет. Или же выступаем в качестве бунтаря, романтизируя или приукрашивая ситуацию, в которой находимся. Бунтари издавна считались героями, а героя должен кто-то притеснять. Например, героический миф о Прометее остается одной из особенно часто цитируемых культурных тем, от поэмы Гесиода VIII века до нашей эры до фильма Ридли Скотта 2012 г. Прометей выступил против богов, отдав огонь людям, за что был приговорен Зевсом к вечному наказанию {334} 334 К образу Прометея особенно часто обращались представители романтизма, как в музыке – от Бетховена до Малера, так и в литературе – от Гёте до Ницше. . Само собой, фигура Зевса олицетворяет тиранию государства. Образ Прометея, пострадавшего от действий тирана Зевса, был особенно популярен среди представителей романтической школы – он становился аналогией их собственных страданий. Сегодня подобные образы особенно любимы антиконсюмеристами, которые через них романтизируют свои символические акты протеста против потребительства {335} 335 Такие критики культуры, как Ласн, часто обращаются к образу героического бунтаря в своих работах. Ласн, например, выпустил глянцевую брошюру, призывающую студентов-экономистов выступать против старой гвардии неоклассических профессоров экономики, которых он сравнивает с полицейским государством, и выбирать «более рискованный и прекрасный путь», быть «агитаторами, провокаторами, борцами с мемами» (размещая в кампусах плакаты Ласна). . Некоторые молодежные движения также время от времени продолжают заниматься этим – в особенности панки {336} 336 Clark, Dylan. 2003. “The Death and Life of Punk, The Last Subculture.” In David Muggleton and Rupert Weinzierl, eds., The Post-Subcultures Reader . Oxford, UK: Berg, pp. 223–36. . Не важно, что Малкольм Макларен и его тогдашняя подруга, модный дизайнер Вивьен Вествуд, собрали группу Sex Pistols для представления одежды, которую они продавали в своем бутике под названием Sex. В 2013 г. музыкант и писатель Джон Родерик вызвал негодование со стороны старой гвардии панк-рокеров, предположив, что философия панка была «фундаментально негативной. Панк говорил нам исключительно о том, что он ненавидит. Он никогда не выступал за что-то – он был против всего. Это не осознанное обвинение, а просто порыв противодействия» {337} 337 Roderick, John. 2013. “Punk Rock Is Bullshit: How a Toxic Social Movement Poisoned Our Culture.” Seattle Weekly News , March 6. www.seattleweekly.com/2013–03–06/music/punk-rock-is-bullshit/ . . Отрицая общество, бунтарь освобождал себя от серьезного отношения к своим проблемам: любое действие, которому не удавалось разрушить систему, было в его глазах главным смертным грехом – продажностью.

Одно дело – выступать против Системы путем символического сопротивления в форме творческих актов глушения культуры [69] Глушение культуры (англ. culture jamming) – тактика, используемая различными антипотребительскими общественными движениями, которая стремится нарушить или подорвать основные принципы массовой культуры путем демонстрации механизмов действия корпоративной рекламы с помощью ее видоизменения. – Прим. ред. или альтернативного образа жизни. И совсем другое – предложить реальный путь к созданию другой системы. Негативный бунт отозвался эхом в протестных движениях [70] Цель протестных движений (Occupy movements) – протест против социального и экономического неравенства. В 2011 г. была проведена стихийная акция «Захвати Уолл-стрит». В течение нескольких месяцев участники перекрывали Уолл-стрит – финансовый центр Нью-Йорка. После этого подобные акции проводились во многих западных странах. – Прим. ред. , когда антрополог и активист Дэвид Грейбер сказал, что протестующие не должны выдвигать никаких требований, потому что тем самым они признают легитимность существующих политических институтов {338} 338 Graeber, David. 2011. “Occupy Wall Street’s Anarchist Roots.” Aljazeera , November 20. www.aljazeera.com/indepth/opinion/2011/11/2011112872835904508.html . . В качестве приемлемой альтернативы он предлагал анархизм: подлинно свободное общество, лишенное каких бы то ни было политических институтов, основанное на взаимопомощи и самоорганизации, которое смогло бы построить мир без насилия (впрочем, мир этот он представлял себе весьма туманно). Как говорил сам Грейбер, «выключите машину и начните сначала» {339} 339 Graeber, David. 2014. “Savage capitalism is back – and it will not tame itself.” The Guardian , May 30. www.theguardian.com/commentisfree/2014/may/30/savage-capitalism-back-radical-challenge . .

Помимо того, что героический образ бунтаря так привлекателен, обращение к бунтарскому инстинкту (даже если для этого требуется придумать врага-тирана) – успешный способ стимулирования групповой идентичности. Так как эта стратегия ведет к внутригрупповому сотрудничеству, она все чаще используется для активизации общественных движений. Но в сегодняшней политике она доходит до абсурда: одна сторона представляет другую как вековечных тиранов, отводя себе роль героических бунтарей {340} 340 Liu, Catherine. 2011. American Idyll: Academic Antielitism as Cultural Critique . Iowa City: University of Iowa Press. . Например, Сара Пейлин во время дебатов с Джо Биденом (оба баллотировались в вице-президенты) так часто называла себя и Джона Маккейна диссидентами, что это мгновенно стало почвой для насмешек (не говоря уже о том, что «консервативный диссидент» – это явный оксюморон). Несмотря на то что иерархии как таковой в современном обществе не существует, в политических дебатах весьма популярно обвинять оппонентов в принадлежности к элите. Консерваторы говорят о «либеральном медиаистеблишменте» и даже о «хипстерской элите», а хипстеры высмеивают мейнстрим {341} 341 Gutfeld, Greg. 2014. Not Cool: The Hipster Elite and Their War on You . New York: Crown Forum. .

Чтобы понять смысл перехода от бунтарской крутизны к сетевой, необходимо помнить о том, что в последние тридцать лет плюрализм, социальная фрагментация и распространение разных стилей жизни занимали все более сильные позиции. А это означает, что теперь бунтарский инстинкт срабатывает в отсутствие иерархии. В частности, ценности, о которых сигнализирует крутизна, изменились с появлением новых сил отбора, действующих в условиях экономики знаний и более плюралистичного общества. Хотя критики настаивают на том, что вместо крутизны с ее изначальным бунтарством мы теперь видим лишь ее бледное и неискреннее подобие, нам кажется, что «постиерархическая» крутизна, возникшая в результате перехода от бунтарской к сетевой, – это все же нечто в целом позитивное. Чтобы вы поняли почему, давайте рассмотрим возникновение сетевой крутизны в качестве ответа на значительные общественные перемены начала девяностых годов.