Эрик Ларссен - Ментальная перезагрузка. 5 шагов к своей настоящей жизни

С большим трудом я прошел подготовку до конца, но с военной службой пришлось повременить. Было ясно, что боль не позволит мне справиться с тяжелыми нагрузками, ожидавшими меня в подразделении спецназа. И тогда я решил, что в моей жизни вместо тактической подготовки и частого пребывания на воздухе теперь будут книги и читальный зал. Захотев попробовать свои силы в учебе, я поступил в Норвежскую школу экономики в Бергене. Но труд, требовавший сидячего образа жизни, лишь ухудшил мое состояние, так что и с учебой тоже пришлось попрощаться. Летом я устроился работать продавцом мобильных телефонов. Разговаривал с людьми и все время был на ногах. Стал лучше себя чувствовать, но все равно проблемы, когда-то возникшие из-за аварии, давали о себе знать.

Следующие три года оказались тяжелыми. Боли были такими сильными, что началась депрессия. Пытаясь найти способ обуздать боль, я консультировался с врачами и психологами. Время от времени мне прописывали сильнодействующие обезболивающие, становилось легче. В такие периоды я осознавал, до какой же степени портила мою жизнь боль в голове и шее. Лекарства полностью избавляли меня от страданий. Я чувствовал, что снова живу так, как и должен. Как жил раньше.

Через несколько лет я вернулся в армию, и меня не раз отправляли на задания, часть из которых была секретной. Это была тяжелая работа как в физическом, так и в психологическом плане, но мне удалось справиться без таблеток, и, вернувшись домой, я почувствовал себя достаточно хорошо для того, чтобы снова взяться за учебу. Что касается работы, то этот период можно назвать довольно беспорядочным: я трудился то тут, то там, переключаясь между гражданскими и военными делами. Боль уже почти не терзала меня. Все в моей жизни функционировало как надо.

И я в том числе.

Я принимал болеутоляющие, только если возникала необходимость. Это, не скрою, случалось все чаще и чаще, но у меня все-таки получалось держать боль под контролем. Тем не менее в глубине души я, думаю, понимал, что просто отсрочивал неизбежное. И скоро боль должна была стать настолько сильной, что заглушить ее уже бы не удалось.

Разговаривать с врачами о таблетках я не любил. Я мог годами не принимать ни ибупрофен, ни парацетамол. Поначалу я рассказывал докторам все как есть – что боль появилась после автомобильной аварии. Это было действительно так. Я нуждался в чем-то, что смягчило бы болевые ощущения в голове и шее. И это тоже была правда. Позже я иногда без обиняков говорил, что мне нужны очень сильные обезболивающие. Зачем ходить вокруг да около, если понимаешь, какие именно средства действительно помогают? Временами я описывал свою боль в таких подробностях, что к тому моменту, когда врач уже выдавал мне рецепт, я чувствовал грусть и был немного подавлен. Мне казалось, что доктор нарочно затягивает разговор, ведь он знает, зачем я пришел. А потом я нашел врача, который был не таким равнодушным, как остальные. Его я стал посещать регулярно. Вскоре я уже все чаще и чаще выходил из его кабинета с рецептом, в котором значилось сто сильнодействующих болеутоляющих.

То, что мои дела плохи, я осознал лишь в 2013 году. Как только врач выписывал рецепт, мое настроение резко улучшалось. Я радовался, даже когда слышал, как упаковки купленных в аптеке медикаментов шуршат у меня в сумке. Я понимал, что никакой пользы они мне не приносят. Но знал, насколько хорошо мне от них становилось. Врачу я звонил все чаще и чаще. Он неустанно предостерегал меня, говорил, что у меня очень быстро может сформироваться зависимость от лекарств и что к морфину в их составе не стоит относиться легкомысленно: принимать можно максимум две таблетки утром и две вечером. Но у меня в одно ухо влетало, из другого вылетало. Временами, когда боль была особенно сильной, я принимал по десять-пятнадцать таблеток за вечер.

Одним из побочных эффектов оказалась жуткая бессонница. Тогда мне прописали средство, позволяющее восстановить нормальный сон. Так я перешел к употреблению неудачной комбинации снотворного и сильных обезболивающих. Вскоре таблетки для сна я пил и днем, а не только когда собирался спать. Годилось все, что могло смягчить боль.

В 2014 году я рассказал своим самым близким людям, что страдаю от болей и принимаю лекарства. Близкие проявили понимание, поддержали меня. Даже сказали, что, по их мнению, у меня все под контролем. Это убедило меня, что я выбрал правильный способ, чтобы вырваться из плена адской боли; перестав быть осторожным, я решил, что лучше врачей знаю, до какой степени способен справляться со своими трудностями. Но прошло немного времени, и стало ясно: дела мои совсем плохи. Я неумолимо погружался в состояние, похожее на туман, и утрачивал связь с самим собой.

К 2015 году туман стал непроницаемым. Я скатывался все ниже и ниже. Постепенно жизнь наполнилась ложью – я врал врачу, семье и самому себе. Сначала лгал, чтобы мне прописывали таблетки. Потом стал сочинять истории о разных якобы выполненных делах: о прочитанных книгах, о разговорах. Затем вранье распространилось на самые обычные темы. Например, я выдумывал каких-то людей, которых якобы встречал в супермаркете, или места, куда будто бы ходил. Я был жалок, и, надо признать, в моей лжи не было никакой необходимости.

Я не только врал, но и вел себя грубо и неразумно по отношению к окружающим. Временами мне казалось, что такова была цена, которую мне надо платить, чтобы оставаться на плаву.

Я до сих пор жалею об этом и чувствую вину за свое поведение.

Однажды поздно вечером я разом принял около двадцати сильнодействующих обезболивающих и несколько таблеток снотворного. Я смотрел бои UFC (Ultimate Fighting Championship) [2] UFC (Ultimate Fighting Championship) – американская организация, проводящая бои по смешанным единоборствам. и был в более чем взвинченном состоянии. Не знаю, что подтолкнуло меня к тому, что я совершил потом, – возможно, на меня повлиял бой по телевизору. В общем, я взял нож и сделал довольно глубокий надрез над глазом. По лицу потекла кровь. Я не мог нормально видеть.

Когда меня забрала скорая помощь, я чувствовал себя очень неловко и понятия не имел, как вести себя дальше. Было слишком стыдно рассказывать медикам о том, что на самом деле произошло. О злоупотреблении лекарствами я промолчал и сказал лишь, что почувствовал боль в сердце.

Вскоре меня выписали, и я перебрался в небольшой дом, расположенный совсем недалеко от того, в котором мы жили всей семьей. Я был в ужасной форме. Несколько дней не принимал лекарства, и это был предел моих возможностей. Я ужасно страдал. Диарея и невыносимый абстинентный синдром. Трудно было представить, что я способен обходиться без таблеток и что вообще есть хоть какой-то шанс покончить со всеми этими проблемами. То, что я тогда попал в больницу, во многом стало для меня переломным моментом. До этого я не раз обещал и себе, и другим, что остановлюсь. Но теперь стало ясно, что самостоятельно я справиться не смогу.