Сергей Кабашов - Бюрократия. Теоретические концепции: учебное пособие

Как конфуцианский Китай или Франция и Пруссия эпохи абсолютизма, Российская империя Петра I послужила М. Веберу примером одного из вариантов эволюции патримониальных властных структур.

По мнению М. Вебера, изложенного в ряде его работ, посвященных теории бюрократии, петровские реформы не изменили патримониального характера государственного строя государства.

Существовала некоторая аналогия между положением чиновника в петровской России и в конфуцианском Китае. Действительно, поскольку российское дворянство не обладало монополией на должности, а для их занятия не требовалось обязательного владения земельной собственностью, но требовался определенный уровень образования, здесь, по-видимому, наблюдается сходство с ситуацией в Китае. Но имелось также отличие, поскольку российские дворяне, в отличие от китайских мандаринов, являлись не только государственными чиновниками, но и патримониальными господами в своих имениях. Дворянство было связано с прерогативами господского патримониализма такого рода, который был чужд Китаю.

Как подчеркивал М. Вебер, собственно политическая власть, социальный престиж и прежде всего возможности экономического обогащения, которые в России были обусловлены обладанием политической властью, зависели в полном соответствии с китайским образцом только от должности или прямо от придворных связей, а не от владения земельной собственностью.

М. Вебер отметил также, что степень радикальности преобразований Петра I, основанных на прямых приказах царя, не изменили природы патримониального господства. По-прежнему сущность приказа государя также определялась традицией. Нарушение ее царем постоянно ставило под угрозу законность его собственного господства, покоящегося только на незыблемости традиции. Пределы почти абсолютного послушания совпадают с границами действия традиции. Нарушение заповедей обычая таит в себе опасность сопротивления подданных, которое в этом случае обращается против личности государя, но не против системы в целом. Такой мятеж М. Вебер называет «традиционалистской революцией», восстанавливающей необходимое равновесие внутри самого порядка вещей. В связи с этим можно вспомнить, например, «брожение», начавшееся с реформами Петра 1, который воспринимался среди подданных то как «подменный царь», то как «антихрист».

М. Вебера интересовали вопросы соотношения власти российского монарха и возможности ограничить эту власть со стороны бюрократии. Абсолютная власть царя основывалась, с одной стороны, на единстве его интересов с интересами большинства обладателей чинов, которые осуществляли управление и командовали армией, с другой — обеспечивалась полным отсутствием сословной солидарности интересов в среде самого дворянства. Как и китайские чиновники, российские дворяне видели друг в друге соперников в борьбе за чины и государевы милости.

Все это позволило сделать М. Веберу вывод о том, что в России монополия дворянского сословия на владение крепостными не создала единого бюрократического сословия, а лишь усиливала патримониальную бюрократизацию дворянства, поскольку существовала борьба за чины и лишь должность предоставляла значительные возможности для обогащения. М. Вебер сравнивает такое положение дел с тем, какое сложилось в поздней Римской и Византийской империях, а также в древневавилонском, персидском и эллинистических царствах. Там также поместный патримониализм (который, полностью отсутствовал в Китае) не привел ни к образованию определенной связи между землевладением и государственными должностями ни к возникновению солидарного аристократического сословия на основе землевладения.

М. Вебер отметил, что царский патримониализм умело использовал в своих целях систему, которая крепко увязывала социальную власть дворянства над крестьянством со службой государю и создавала устойчивость самодержавию в России.

Разделяя цели Петра I по созданию в России упорядоченного «регулярного» государства, Екатерина II подошла к этому вопросу с другой стороны.

Воззрения Екатерины II на роль абсолютного монарха и государства формировались под воздействием идей французских философов «Просвещения» XVIII в., прежде всего Ф. Вольтера, суть которых сводилась к тому, что государство должно осуществлять общее благо для всех сословий, а предназначение власти государя — в служении народу для его просвещения, искоренения заблуждений и злоупотреблений, нарушающих достижение этого блага. Именно монарху предназначено проводить рациональное переустройство общества путем изменения учреждений и улучшения нравов. Такое философское понимание монархии получило название «просвещенного абсолютизма».

Особенно близки Екатерине II были рассуждения философа Ш. Монтескье, данные им в своем обширном труде «Дух законов». Часть его идей царица внесла в написанный ей лично «Наказ» Уложенной комиссии по составлению нового законодательства Российской империи. По теории Ш. Монтескье, формы правления зависят от исторически сложившихся свойств народа. Лишь в монархии философ находил государственное устройство, способное обеспечить разделение властей на законодательную (парламент), исполнительную (король) и судебную (независимый суд), ибо в республике, по его мнению, власть безраздельно находится в руках всего народа или одних знатных, и ее никто не сдерживает.

Новые представлении о государстве находились в полном противоречии с большей частью остатков старых средневековых политических учреждений и общественных отношений в тогдашней России — сохранение привилегий дворянства, крепостное право, неразвитость городского сословия, неустроенность управления провинциями и др.

Итогом деятельности Петра I стало создание центрального бюрократического аппарата и наделение его властью. Его реформы в провинциях имели ограниченный характер, по сути оставив неизменным их прежнее устройство. После смерти царя верхушка столичной бюрократии, усвоив политические претензии на власть, характерные для допетровской аристократии, стремилась из простого правительственного орудия превратиться в правительственный класс, стать чиновной аристократией. Под влиянием интересов разных группировок новой элиты в первой половине XVIII в. вводились перемены в центральном управлении империи, ограничивающие абсолютную власть монарха.

В период «дворцовых переворотов» чередой создавались новые высшие учреждения с законодательными функциями, вставшие выше Сената — органа, названного Петром I высшим руководителем и контролером управления и суда в империи. Таковы были Верховный совет при Екатерине I и Петре П, Кабинет министров при Анне Иоановне, Конференция при Елизавете и девятичленный Совет при Петре III.