Артем Ляхович - Битва при Наци-Туци

Белочка сидела на ветке и чистила шишки.

— Здравствуй, Агне! — крикнул ей Людвиг Четырнадцатый и завертел хвостиком. — Спускайся вниз, поиграем вместе.

— Мне нельзя играть с тобой, — ответила Агне. — Моя мама слышала от тети Зайчихи, как ты вчера забрал два мешка медовых пряников у Юкке-Юу и Туффе-Ту.

— Это неправда! — возразил Людвиг Четырнадцатый. — Был только один кулек.

— Это все равно! — И Агне запустила в него шишкой, но промахнулась.

— Это не все равно! — отскакивая, крикнул Людвиг Четырнадцатый. — Я ведь вернул этот кулек зайчатам. Я обманул только Лабана.

— Ну и все равно. Ты обманщик! — И Агне Попрыгунья перепрыгнула на другое дерево.

Людвиг Четырнадцатый чуть не заплакал.

«Пойду-ка я к ежику, — подумал он. — Ежик еще маленький, но уже мудрый».

Маленький ежик жил в старом сарае в глубине леса.

— Алло, Ежик! — крикнул Людвиг Четырнадцатый, подойдя к полуразвалившейся постройке. — Ты дома?

— Нет, — ответил голос. — То есть я хотел сказать: да, я дома, но меня дома нет.

— Не надо, не шути! Ведь это же я, Людвиг Четырнадцатый, твой друг. Выходи.

— Я не шучу, но я не хочу быть твоим другом, — сказал ежик. — Я думал, ты добрый. А теперь я знаю, что ты такой же обманщик, как и другие лисы. Думаешь, я не знаю, что вчера ты отнял три воза медовых пряников у Юкке-Юу и Туффе-Ту?

— Это неправда… — начал было Людвиг Четырнадцатый. — Всего один кулек.

— Нет, это правда, — сказал Ежик. — Моя мама слышала это от мамы Агне Попрыгуньи, которая слышала это от мамы Юкке-Юу и Туффе-Ту.

Людвиг Четырнадцатый понял, что Ежик не станет его слушать, и грустно поплелся дальше.

Теперь у него осталось только два друга: горностаи Оке и Бенгт.

Людвиг Четырнадцатый крикнул в нору:

— Выходите поиграть!

— Могу не, хочу не! — ответил Бенгт.

— Не могу, не хочу! — поправил его Оке.

— Нам нельзя! — закричали вместе Оке и Бенгт.

— Почему? — удивился Людвиг Четырнадцатый.

— Наш ежик слышал от мамы… — начал Бенгт.

— Наша мама слышала от мамы ежика, — поправил его Оке, — которая слышала от мамы Агне Попрыгуньи, которая слышала от мамы Юкке-Юу и Туффе-Ту, что ты выманил четыре горы медовых пряников у зайчат.

— Один кулек… — начал было Людвиг Четырнадцатый. — И совсем не я…

— Мы играть тебя с нами не будем, — перебил его Бенгт.

— Мы не будем играть с тобой, — поправил его Оке.

Вы замечали за собой склонность преувеличить то, что взволновало вас, — а иначе предмет волнения выглядит не так весомо, как того требуют обуревающие вас чувства? Если нет — теперь обязательно заметите. Это свойственно всем людям, в том числе, увы (или к счастью), мне.

(Увы, потому что врать нехорошо, и к счастью, потому что фантазия для писателя — штука полезная, как ни крути.)

И Юкке-Ю, и Туффе-Ту, и Агне Попрыгунья, и Оке с Бенгтом не любят хитрого лиса Лабана, затеявшего эту историю. Тем не менее они от души раздувают ее до необъятных пределов, выполняя план манипулятора — Лабана. А уж дальше зеркала такого наотражают, что и самому вдохновенному фантазеру в самом мутном сне не привидится.

Из этого клубка симулякров иной раз очень нелегко добыть первоисточник, напрямую связанный с чьей-то выгодой. Поди догадайся, что бескорыстное мифотворчество горностаев Оке и Бенгта растет из выгоды хитрого лиса Лабана, которого они терпеть не могут!

Итак, в пассиве у нас ни много ни мало — все события и факты нашего реального мира, мира № 1. (Или № 2?) Все события, то бишь, которых мы не видели, о которых знаем из текстов и картинок.

Иначе говоря, это история (события, которые произошли в прошлом) и новости (события, которые произошли только что или происходят сейчас). А вместе с ними — и огромный-преогромный массив самых разных текстов, растущих из минувших и нынешних событий рода человеческого.

То есть это — все наши представления о мире, почерпнутые из медиапространства — из текстов и картинок. Ни больше, ни меньше.

А еще это, конечно же, реклама. Она, как плесень, проникла во все и вся — и не разглядишь иной раз. «Я покорила Одинокую гору высотой 3456 м. над ур. м. в моих замечательных кроссовках SuperHooves! Это было незабываемо!..»

(Думаете, этот текст — о горном походе? Ничего подобного: он о кроссовках.)

— Мда, — скажете вы. — Спасибо и на том, что виртуальный мир не всю Вселенную заграбастал. Но как же быть без того, что он себе отхватил? Как быть без истории? Без новостей? Как жить и не знать, что в мире делается?

— Спокойствие, только спокойствие, — скажу я. — Я не говорил, что все наши представления — ложь. Я говорил, что наши представления, полученные из текстов и картинок — виртуальная реальность, мир № 2.

А он, как мы уже знаем, состоит вовсе не из чистой лжи.

Как вы думаете, каков общий коэффициент вранья в самых бессовестных, самых продажных новостях, просимулякренных по самое некуда?

На самом деле он не так уж велик. Думаю, в среднем — процентов двадцать, а то и меньше. Кто-то, кого манипуляторы упекли в зеркальный зал, ничего, кроме этих двадцати процентов, не увидит. Мы с вами, однако, народ предупрежденный, ученый, — мы можем смело пользоваться остальными восьмидесятью.

Чтобы вранье принесло выгоду манипулятору, оно должно подтвердиться чем-то, что не вызывает сомнений. Какая-то часть таких подтверждений — привычные симулякры, «бесспорные» и «очевидные»; но многие из них все-таки — факты, вроде небоскребов в Куала-Лумпуре. Хоть и не всякий может слетать в Малайзию да проверить, но все же сделать это гораздо проще, чем доказать душевность великого тицийского героя Грызоглота.

«Как сообщает SemproNews, в столице Тиции на площади Нежности снова собралась толпа разъяренных бездельников. Они скандируют слоган „Семпроны-макароны“, требуя геноцида всех семпронийцев и запрета семпронийского языка».

Что здесь правда, что ложь?

Действительно, в столице Тиции есть площадь Нежности; действительно, на ней снова собралась толпа; действительно, кто-то в ней орал этот слоган.

Вот только —

1) Толпа собралась с той же целью, с какой она собирается всегда: выпустить пар.

2) Она состояла в основном не из бездельников, а из обыкновенных людей, уставших от повседневной текучки — студентов, офисных работников, врачей, торговцев и др. и пр. (Бездельники, впрочем, тоже были — как же без них.)

3) Она была не разъяренной, а взбудораженной. Еще бы — такие дела творятся! Люди смеялись, знакомились, общались, взволнованные тем, что привычные рамки вдруг куда-то делись, и можно испытать сильные эмоции, по которым все они так соскучились. Одних девушек-то сколько!..