Дмитрий Портнягин - Трансформатор 3. В чем сила, бро?

Третий чекпойнт — восстановление утраченной ценности. Люди в клубе начали самостоятельно создавать чаты. Закрытый чат клуба — это одна из ценностей клуба. Если чатов становится много, если они не контролируются нашими администраторами, то их в любой момент могут спарсить. И это небезопасно, поскольку в нелегальный чат могут попасть любые люди, а все будут думать, что это наши одноклубники. И моя задача, соответственно, состояла в том, чтобы найти все эти чаты и их администраторов. И разговаривать с этими людьми мне пришлось достаточно жёстко. Например, у нас был чат «Баня». Баня была душой клуба, но я обнаружил, что в баню теперь ходят не только наши одноклубники, а уже все подряд. Всё, перестали действовать правила: люди, купившие членство или нет, получили возможность ходить на мероприятия. Некоторые люди, у которых уже давно закончилось членство, пользуются чатами. Соответственно, те, кто собирались продлить членство, смотрят на тех, кто его не продлил, не заплатил деньги, но продолжает пользоваться преимуществами, и делают вывод: значит, можно так поступать.

Я понял, что проблема в том, что мой партнёр и моя команда просто потеряли контроль, и клуб стал автономным. Он жил сам по себе, появились какие-то лидеры внутри клуба, которые управляли моим бизнесом: модерировали, делали всё так, как им хочется. Конечно, в таких условиях ни о каких продажах и ценности не могло быть и речи. Это что, благотворительная организация? Это сумма в 10–15 тыс. долларов в год! Я зашёл в чат и сообщил, что следующая баня будет организована администрацией клуба, и мы будем проверять наличие действующих карт у всех участников. И тогда началась смута. Тогда началось восстание.

— Ты баню не трогай, это наше, ты не имеешь права! — посыпались негативные комментарии.

— Парни, другого выхода нет, если мы хотим сохранить клуб, то должны в течение полугода подключиться к новым правилам, которые я буду вводить, — объяснил я ситуацию.

Первое правило — легализация всех чатов. Это, прежде всего, удаление всех чатов, которые были созданы самодеятельно. И легализация существующих чатов с нашими администраторами, чистка от участников, которые не платят и не собираются платить за членство. Нужно было оздоровить атмосферу. Конечно, люди начали бунтовать.

— Какого чёрта ты решил, что можешь запретить нам общаться друг с другом? — злились они.

— Я не запрещаю общаться, но любая инициатива, которая была проявлена внутри клуба, является собственностью клуба. Поэтому, если хотите собираться в банях, собирайтесь в любых, но у нас есть банный день, который остаётся за клубом, — спокойно парировал я.

— Ты сам-то хоть раз был в бане, что так рассуждаешь? — не унимались они.

— Я хожу в баню с друзьями, я очень люблю баню, но, к сожалению, в клубную не ходил, — честно ответил я.

— Ни разу не был, но приходишь и устанавливаешь здесь порядки, — возмущались бывшие резиденты.

— Я делаю это на правах президента и основателя этого клуба. И давайте, пожалуйста, будем чуточку благодарны за то, что я это создал, а вы все друг друга узнали и получили от этого большую ценность. Согласны? — подытожил я.

Тогда люди разделились на два лагеря. Первые жутко хейтили меня и мои взгляды на работу клуба. Вторые поддерживали, но боялись, что внутри клуба их могут посчитать предателями. Поэтому людей, которые меня действительно поддержали в тот момент, по понятным причинам было немного.

Я понимал, что через неделю состоится большая встреча клуба, и мне нужно будет выйти на сцену. К тому моменту я уже давно этого не делал, просто приходил на встречи, общался по рабочим вопросам и уезжал. И второй важный день — это баня, которую мы должны были организовать лучше, чем до этого. И я должен был собрать в этой бане всех, кто был на «тёмной стороне», и со всеми пообщаться, а это без малого 100 человек. Но реально пришли на встречу человек 20–30 самых заводил.

Я пригласил на большую встречу тех, кто уже вышел из клуба. Сказал, что хочу, чтобы мы собрались ещё раз всей нашей большой семьёй и я смог объяснить, что происходит. Потому что высока вероятность того, что я могу выполнить перед всеми обязательства, зафиксировать убытки и просто закрыть клуб. Предварительно я всё посчитал и понял, что всё равно остаюсь в хорошем плюсе. Я сказал: «Я могу грохнуть этот клуб, но не думаю, что это будет в ваших интересах, потому что уверен, что сами вы встречаться не будете. Когда клуб развалится, сообщество распадётся, и вы не получите больше этой ценности. Согласны ли вы с этим? Если нет, то я жду вас. Я хочу, чтобы мы с вами встретились». Явка оказалась рекордно низкой. Обычно большая встреча «Трансформатора» собирала 300 человек, в этот раз присутствовала примерно половина. Из старичков не пришёл никто. Из-за перепалки в чате «Баня». Они просто создали отдельный чат и заявили: «Ни в коем случае никто туда не идёт!»

Начался жёсткий бунт. Напомню, на этом фоне мне ещё нужно было найти партнёра, перезапустить продукт, предоставить своё видение нашего развития на ближайший год. И это была достаточно тяжёлая задача. Я понимал: чтобы выровнять эту ситуацию, мне нужно продемонстрировать настоящие чудеса дипломатии. Чтобы сообщество из 300 лидеров приняло меня обратно и сказало: «Ты вожак, мы признаём это». И дело здесь не в моём эго, а в том, что по-другому это сообщество просто существовать не будет — если не будет явного лидера, которому будут доверять, которому скажут: «Давай, батя, делай!»

Я подготовил презентацию для нашей встречи. Команда сидела в переговорной сутками, я уходил с работы в четыре утра, а в 10–11 возвращался — и так было каждый день, без выходных. Необходимо было понять, куда мы движемся, что нам конкретно надо сделать, чтобы измениться.

И вот он, день Х. Я вышел на сцену и увидел рекордно малое количество людей. Пришли всего два новых резидента. Обычно у нас выходили на сцену по 20–30 новичков, а на этот раз — только двое. И люди поняли, что дела плохи. Мероприятия становились всё более скудными, всё меньше средств выделялось. Я вышел и сказал: «Давайте вспомним, с чего всё начиналось». Стал рассказывать о том, как я создавал этот продукт, почему это делал, на что делал акцент. О том, как быстро мы развивались, как стремительно росли, как мы открыли Украину, потом Казахстан, как заключили контракт с Белоруссией, как летали в США и Сингапур. То есть с клубом у многих очень сильно изменилась жизнь.

Я начал называть имена резидентов — кто где теперь, у кого какие результаты. Чтобы люди вспомнили о том, что была проделана действительно большая работа, результат которой оказался феноменальным. К нам, например, приходили консультироваться по поводу создания сообществ из Сколково, из Сбербанка. И удивлялись: «Как вы это сделали?». Никто не понимал, что это за феномен такой на рынке, почему этот клуб столь резко набрал такую популярность. Это был взрыв на рынке, мощный хайп. Я рассказал, что изначально создавал бизнес-проект и что у меня ещё куча разных проектов, которыми я занимаюсь. У меня есть новый продукт, я его запускаю. У меня есть канал, который нужно постоянно вести и которому нужно уделять много внимания. Мне надо развиваться, учиться, управлять проектами, много чего ещё. Поэтому я просто физически не мог бывать в клубе. Сказал, что понимаю, что многие пришли сюда из-за меня. И что мне очень больно наблюдать, как мы сейчас теряем этот проект. Я понимал, что мне нужно признать, что у нас сейчас проблемы. Не пытаться иллюзорно утверждать, будто у нас всё хорошо, всё нормально, идём дальше.