Борис Гончаров - Рассуждизмы и пароксизмы. Книга 1

Случай этот – почти по Тэффи. Моя попутчица, милая и общительная, кокетливо спросила через некоторое время после знакомства:

– Какой у Вас была первая любовь?

– Да уж, была, и не одна – мечтательно признался приятель.

– Ну, надо же! Расскажите хоть один случай.

– Один? Их столько, что затрудняюсь.

– И все первые?

– Натурально. Любви не первой не бывает. Ну вот, например, могу Вам рассказать одно маленькое, но без продолжения приключение. Дело было, конечно, давно. О тех, которые были недавно, джентльмены не рассказывают (хотя Пушкин даже написал, что у него было в стогу с «чудным мгновеньем»). Так вот, случилось это году так… в общем, случилось.

Дверь из групповой комнаты, если её открыть, а открывалась она наружу, в небольшой холл, образовывала с перпендикулярными стенами замкнутый треугольник, некое подобие алькова, где я и разместился кое-как со своей возлюбленной. Свои трусики девочка предусмотрительно сняла (возможно априори или раньше меня была наслышана о сентенции под телегой в «Петре Первом» Толстого), а может и вообще не надевала (в предчувствии моды танцплощадок семидесятых годов).

Я приподнял край платья или Мальвина это сделала сама, повернувшись ко мне спиной, – это у меня не отчётливо. Но как сейчас помню: присев, я прикусил её левую бело-розовую полусферу юго-восточной части спины (это то место, что расположено ниже т. н. «талии»). Не уверен – было ли это проявлением моего любовного пыла в настоящем или женоненавистничества – в отдалённом будущем, но то, что пушкинская болтливость моей Дульсинеи повлияла на последнее – можно предположить с некоторой долей вероятности. Дальнейшее продвижение наше по пути любви у меня как-то не запечатлелось.

Нечего говорить, что девица была счастлива вниманием к прелести нижней части её туловища, и потому не замедлила похвастаться своей радостью с воспитательницей нашей группы (забыл сказать, что «это всё происходило в городском саду», как пела Анна Герман своим ангельским голоском).

Воспитательница же в течение всего дня с изумлением посматривала на меня (ведь «в СССР секса нет»), с сожалением, негодованием и с завистью – на мою Лолиту, но ничего не говорила до прихода за мной моей мамы. Они пошептались тета-тет, после чего мне была прочитана примерно получасовая лекция – не запомнил содержания, но – с явным оттенком аморальности моего «подвига».

Дома меня не побили, что явилось случаем из ряда вон выходящим, т. к. и за меньшие преступления против нравственности мама меня регулярно воспитывала физически – в основном избирая местом приложения воспитания всё ту же юго-восточную часть моей спины, но одним местом «воспитание» не ограничивалось, доставалось и другим.

Например, будучи отправленным с бидоном под молоко в магазин, положил деньги, полученные из семейного бюджета, на дно этого бидона, чтобы не потерять. Потом что было…

А ещё моя судьба похожа – мне кажется – на сюжет в «Факультете патологии». Который грустно заканчивается: «первая любовь» там – Наташа – укатила во Францию.

К концу рассказа «образа первой любви» заказчица уже украдкой позёвывала.

А местное радио своими четырьмя октавами напомнило об экономии энергоресурсов:

– Гасите свечи.

– Пора в горизонтальное положение? Но порознь? – безнадёжно подумал про себя.

Ольга, будто услышала, молча кивнула, а я вышел в коридор, чтобы дать ей возможность переодеться ко сну.

Таким образом, и в детском саду (что естественно), и в поезде (что может – не очень) мой «образ первой любви» оказался виртуальным. Если в «Факультете патологии» барышня уехала во Францию, то в моём случае она ехала со мной, в одном купе, но будто в другом от моего направлении.

«Спокойной ночи, господа.

Да будет мир вам и покой. Усните с богом».

1. Здесь нет декора, который есть в замечательном эссе Катаева «Алмазный мой венец»: Королевич – это Есенин, Командор – Маяковский…

2. Топонимические имена – это условные географические места, как в «Операции «Ы»: – Чтобы никто не догадался.

3. От третьего лица, для объективности.

Жена родственника очень хотела женить Сашу на своих подружках. Не на всех сразу, но – на ком получится…

Мама одной из предполагаемых невест работала в торговле по продовольствию (и радостно была удивлена, когда Саша в накладку закрыл клапанами картонную коробку потенциальной тёщи на её глазах (не буквально), сестра или жена брата – также, но по одежде в большом новом магазине, расположенном на всём первом этаже 9-и этажки. Папа девочки был шире, чем выше, пенсионер и не чужд сермяжной лексики.

Невеста училась или закончила местный педагогический, возможно, по филологии, проводила экскурсии в Ясной Поляне. Когда Ясную посетил президент Франции Валери Жискар д‘Эстен – у него оказались какие-то корни в России – он в знак признательности за проведённую экскурсию презентовал девушке шёлковый головной платок светло-коричневых тонов с изображением лошадей и ещё чего-то…

Кандидатка в невесты носила очки с толстыми стёклами и сама была близка к «кустодиевской красавице» – очевидно, пошла в папу.

Им «достали» (как говорили тогда) билеты в филармонию на иностранных гастролёров (уже во время концерта можно было понять, что в СССР решили из политического соображения поддержать иностранцев, т. к. способности концертантов оставляли желать лучшего, а билеты на концерт были дорогие по тем временам: 5 рублей).

На свидание и культпоход девушка пришла в тёмном платье с белым шитьём по краям, причём, в одном месте – может быть, из-за стирки, утюжки или другой причине – шитьё было нарушено и часть его белых ниток предательски свидетельствовала о неаккуратности или невнимательности.

Кроме платья, на барышне были указанные очки, причёска и туфли, возможно, – чулки (которые всегда Саше представлялись на девушках прелестными до потери сознательности, как и место от края чулок до края… в общем до края другого изделия выше, как нравились женские ноги вообще – не только, как путь к цели, но и как цель, впрочем, как и все девичьи формы).

Какое впечатление произвёл концерт на барышню – неизвестно. Но в этот или другой день на променаже возник «филологический» вопрос: о происхождении и значении выражения «типун тебе на язык». Филологиня квалифицированно объяснила любопытному балбесу. Тот спросил между прочим: – А как же быть, если в семье муж не знает таких вещей? На что дева твёрдо, с выражением достоинства и серьёзностью на лице заметила: – Достаточно того, что это знаю я.