Светлана Моторина - Травля: со взрослыми согласовано. 40 реальных историй школьной травли

Мы с мужем отправились к Марьиванне и услышали от нее, что Вовочка действительно проблемный и вся его семья тоже проблемная, хотя мама вполне адекватна. Только на нее ни в коем случае нельзя выходить. Вовочка наблюдается у психологов и неврологов, со 2 сентября по нему регулярно собирается педкомитет, и вроде бы даже есть улучшения. По версии Марьиванны, проблемы были и у девочки со злополучными трусами, «потому что она провокатор и манипулятор (как все девочки)», а наш сын постоянно ее пытается от Вовочки защищать. И если бы не защищал, то и драк бы не было. А раз жалобы на Вовочку пишут и другие родители, значит, это уже вопрос администрации, нужно идти к директору младшей школы (назовем ее Роза Марковна).

На встрече с нами Роза Марковна сделала вид, что про Вовочку ничего не знает (а как же педкомитет?). Об упомянутой девочке тут же отозвалась как о провокаторе и манипуляторе (странно, про нее знает так подробно и вторит словам Марьиванны, а про Вовочку не слышала). Нас директор внимательно выслушала, законспектировала самое важное и обещала разобраться. Настойчиво выпытывала имена тех, кто со мной связывался. Не получив имен, попросила передать этим родителям, что открыта к разговору. Но умоляла не выносить проблему на весь класс и не приводить толпу.

Я рассказала об этом писавшим мне мамам, а те организовали подобие совещания, пригласив туда других родителей – и потерпевших, и сочувствующих им. Собрались мы в парке недалеко от школьного двора. Оказалось, что у всех с Вовочкой были связаны неприятные истории, однако идти к директору поодиночке никто не захотел, а толпой было нельзя – меня же попросили. Я тогда очень уважительно относилась к школьной администрации и слово свое держала.

Решили составить письмо. Я подписала, честно говоря, в первую очередь из-за категоричного отношения Марьиванны и Розы Марковны к «девочке-провокатору». Мне было очевидно, что те, кто принимает решения, просто зацепятся за эту версию, сделают девочку изгоем, а проблему так и не решат. В тот момент я даже подумать не могла, что изгоем в итоге станет мой сын. Письмо получилось довольно конструктивным, мы перечислили все случаи агрессии, ни словом не обмолвились про учителя (понимаем: она старается), просили обеспечить безопасность детей и нормализовать атмосферу в классе, перечислили варианты решения проблемы – от тьютора для Вовочки до мини-тренингов с детьми. Требований отчислить хулигана из класса в письме не было. Тех, кто настаивал, общими усилиями убедили, что это незаконно и нетолерантно (как я теперь не люблю это слово!). Письмо директору отнес мой муж – видимо, именно поэтому нас впоследствии посчитали зачинщиками бунта.

Дальше в течение двух недель Роза Марковна вызывала к себе по одному всех, кто подписал письмо. С каждым разговор складывался по-разному. Одним директор признавалась, что у мальчика есть диагноз, но… Другим, активно настроенным, говорила, что, конечно, ребенок проблемный, но учитель делает все, что может. Для пущей убедительности прямо с урока срывали Марьиванну и подключали ее к беседе, а та с каждым следующим родителем все больше нервничала, но при директоре говорила, что все под контролем, что ей не трудно. Некоторым же родителям сразу, в первые минуты встречи, показывали список детей из некой группы риска, требующей особого внимания учителя. В этом списке прямо под Вовочкой неожиданно оказывалась фамилия их ребенка. Такой тонкий шантаж. Эти разные встречи были похожи в одном: мы с мужем объявлялись персонами нон-грата, общаться с нами настоятельно не рекомендовалось.

Между тем Вовочку забрали из группы продленного дня, а на основные уроки стали приводить нерегулярно. Так, в мае он был в школе всего пять дней. В первый он набросился на нашего сына и с громким матом попытался повалить его на пол. Прибежала Марьиванна, отругала Вовочку. Во второй день Вовочка бил Ярослава по лицу, а когда тот пытался кричать, затыкал ему рот. Марьиванна снова разняла детей.

Само собой, после каждого случая, узнав об инциденте от Ярослава, мы шли к учителю выяснять ее версию произошедшего. Марьиванна ничего не отрицала, хотя постоянно повторяла, что Вовочка где-то внутри очень добрый, что все будет хорошо, что она усилит контроль. Затем она вздыхала, что ужасно устала от этой ситуации: «А вы думаете, легко возиться с одним ребенком весь год?» Надо сказать, с 1 сентября у Вовочки было организовано в классе отдельное место при Марьиванне, на переменах она находилась рядом с ним. Учительница также призналась, что Вовочку ей дали на поруки, потому что у нее есть «диплом тьютора». Важно отметить, что во время наших встреч Марьиванна ни разу не попросила нас больше не звонить и не писать. Да и странно бы это прозвучало: у учительницы в классе явная проблема, связанная с нашим ребенком, она ее признает. Как же она избежит общения с нами? Несмотря на протесты Марьиванны, мы попытались поговорить с мамой Вовочки и услышали: это-все-ваши-фантазии-мой-ребенок-ничего-подобного-не-делает. В разговоре она упомянула, однако, что ей весь год звонят родители детей из класса, вызывают к учителю, а какие-то папы даже караулили Вовочку, чтобы отчитать (ребенка жаль, однако это ли не доказательство того, что наш сын не фантазировал?).

Как бы то ни было, в итоге наступили три счастливых дня, когда Вовочка нашего ребенка не трогал: Марьиванна постоянно была рядом, контроль действительно усилился. Мы облегченно вздохнули, успокоились и стали ждать лета: за время каникул могут произойти перемены, и в сентябре Вовочка направит свою агрессию в другое русло. А если нет, то мы успели убедиться, что учительский контроль работает.

А где же травля, которую поддержало большинство родителей, спросите вы. Она началась чуть позже, когда нам казалось, что все плохое позади.

По правилам, мы должны получить от администрации школы официальный ответ на свое письмо. И вот тут стали разворачиваться невероятные события, причины которых для нас остались тайной: то ли это был способ не давать ответа и заставить нас отозвать письмо, то ли произошел срыв у учительницы, которая оказалась между двух огней – и Вовочку тянуть надо, и возмущенные родители безопасности для своих детей требуют. В общем, вскоре мы очутились в романе Кафки.

За неделю перед летними каникулами отменили обещанное совещание по итогам года. Причины были очевидны: администрация школы боялась, что мы при всех начнем обсуждать ситуацию с Вовочкой. Лично я и Марьиванне, и Розе Марковне говорила: это неэтично, нам нужно локальное решение. Уверена, что все подписавшие письмо родители были того же мнения. За пару дней до каникул выяснилось, что другая часть родителей – те, кто не участвовали в составлении письма, – пишут свое обращение к администрации школы. У этой группировки (назовем ее «Второе письмо») тут же появилась лидер, которая начала обзванивать всех членов группировки «Первое письмо» и истерично обвинять их в том, что Марьиванна находится на грани нервного срыва и собирается увольняться.