Светлана Моторина - Травля: со взрослыми согласовано. 40 реальных историй школьной травли

Я не стала ждать звонка и сама вышла на защитницу угнетенного педагога. Я уже знала, что второе письмо представляет собой благодарность Марьиванне, и сказала, что хочу подписать его. В ответ на меня вылили ушат помоев. Я услышала, что подписывать письмо я не имею права, так как я – одна из главных мучителей Марьиванны, ведь я звоню и пишу ей каждый день! Я узнала, что учитель с нашей семьей разговаривать больше не будет и вообще не хочет с нами иметь дела, потому что мы ее терроризируем, лезем в учебный процесс и учим жизни. Из-за этого Марьиванна не может работать с другими детьми. Далее шла череда нотаций о том, как нам следует работать со своим ребенком и вообще хоть иногда с ним общаться. Нам с мужем посоветовали сводить Ярослава к психологам, так как весь класс теперь все знает о нашем сыне: у него нет друзей, он не способен налаживать контакты и занимает позицию жертвы. Завершился этот экспрессивный монолог высказываниями о нашем «недоделанном ребенке и его никудышных карьеристах-родителях».

Как же так получилось? Подробности я узнала от сочувствовавших мне родителей. Оказалось, что Марьиванна устроила для избранных родителей «тайную вечерю», посетовала им на свои мучения и объявила о своем уходе (правда, заявления об увольнении подавать не стала). Во всех проблемах учительница обвинила нас с мужем и еще одну маму, которая упрямо не соглашалась с методами, применяемыми к ее ребенку. Эту женщину зовут Оксана, и ее история есть в моей книге. На той же встрече Марьиванна дала крайне неблагоприятную характеристику Ярославу – якобы на основании выводов психолога (хотя еще за неделю до того события она называла Ярослава неординарным общительным мальчиком: вот бы весь класс состоял из таких прекрасных детей!). В общем, Марьиванна отомстила нам за все сразу.

Опечаленные родители пошли к Розе Марковне. Та отчиталась перед ними, что провела беседы с некоторыми родителями. И выяснила: проблемы в классе есть лишь у одного ребенка – Ярослава. А значит, виноват во всех проблемах он сам и его нервные родители. И кроме того, в классе есть дети-провокаторы, которых вообще не стоит брать в расчет. Так родилась идея письма-поддержки преждевременно увольняющегося учителя.

Это второе письмо я все же подписала, хотя у меня его вырывали из рук чуть ли не силой. После этого защитница угнетенных педагогов два дня звонила мне, чтобы пафосно спросить: зачем я подписала письмо, если я такая ……, и вообще не пойти ли нам в частную школу, раз в этой все так не нравится? Затем пошла грызня в чате, во время которой было совершенно бессмысленно восстанавливать хронологию событий и напоминать, что мы не требовали выгонять из школы особенного мальчика и не третировали учителя, а всего лишь три раза пообщались. Нас с мужем не слышали: к тому моменту родители всего класса были должным образом настроены. Из десяти человек, подписавших первое письмо, только четверо остались при своем мнении. Остальные, видимо, не выдержали нажима и побежали к учителю каяться в том, что я ввела их в заблуждение и силой ораторского искусства убедила подписать. Напомню, что идея собраться у школьного двора и составить первое письмо мне не принадлежала. Во всей этой истории моей единственной ошибкой было участие в дискуссиях «Ёшкиного» чата (если матерную перепалку можно назвать дискуссией). Родителям, оставшимся в меньшинстве, никогда нельзя реагировать на нападки в чате: разговор должен идти либо при личной встрече, либо никак.

Так ситуация, в которой изначально участвовали несколько родителей, благодаря директору и манипуляции учителя переросла в конфликт с острыми обсуждениями, в котором участвовал уже весь класс. Он раскололся на враждебные группы. Четыре человека были убеждены, что в первом письме ничего страшного не было. Тем более что в итоге Роза Марковна написала-таки ответ, в котором проблемы не отрицались: она сообщала, что абьюзер получает медикаментозное лечение, что с ним занимается психолог, что с его родителями дополнительно поработали. Из продленки ребенка убрали – в общем, отреагировали. Однако это уже никого из родителей не интересовало: они видели проблему в другом. 22 разъяренных человека орали до хрипоты: «Забирайте своих детей на домашнее обучение!», «Наш тоже с Вовочкой дрался, а теперь – нет!», «Решайте конфликты локально!» (а мы так и хотели, учитель сама направила нас к администрации), «Нечего высовываться, всех все устраивает!», «Это вас в ваших Америках научили?», «Уйдет Марьиванна – дадут училку хуже!», «Ату их, ату!!!». Никого, НИКОГО из 22 настроенных против нашей семьи человек не возмутил тот факт, что Марьиванна образовала коалицию по борьбе с теми, кто посмел иметь свое мнение. При этом директор школы была не в курсе ее планов увольнения – то есть это была несомненная манипуляция. И вранье про террор, устроенный нами. Ну и главное, факт обсуждения чужих детей и их родителей. На это тоже звучали советы в духе: не-нравится-валите-в свои-заграницы и отстаньте-от-несчастной-учительницы.

Я посчитала: в нашем классе учились 26 человек, 22 – это 85% из них. Осталось еще одного родителя припугнуть «группой риска», и будет 86%, которых все устраивает. А остальные могут валить! Интересная параллель: в тот момент как раз 86% населения нашей страны тоже были всем довольны. Я поняла: что-то доказывать бесполезно, однако отправила директору младшего блока электронное письмо. Я писала, что ситуация, где все перевернули с ног на голову и многое переврали, меня не устраивает. В первую очередь потому, что все эти недовольные 22 родителя теперь настроят своих детей против Ярослава. И если в первом классе мы страдали от одного абьюзера, то во втором можем получить уже коллективную травлю. Я просила о встрече втроем с директором и учителем, так как после рыданий на груди у лояльных родителей Марьиванна очень много всем рассказала о нас, но ни разу не пообщалась с нами. Ответа не последовало. Тогда муж пошел поговорить по-мужски с директором всего образовательного центра. Тот долго слушать не стал, признался, что младший блок представляет собой серпентарий и он им занимается мало, потому что рейтинги школе делают средние и старшие классы. Но дал слово, что разберется и с сентября наш сын будет себя чувствовать комфортно.

В июле, во время каникул, мы попали на день рождения одного из тех немногих мальчиков, кто еще дружил с Ярославом. Там был и Вовочка. Во время чаепития он делал из бумажек и фантиков комочки, склеивал их слюной и через весь стол кидал в Ярослава. Подбежала мама именинника, сделала замечание. Стоило ей отойти, как бумажки полетели снова. Тогда к Вовочке подсела его собственная мама, пунцовая, надеюсь, от стыда. Мы пробыли еще минут пять для приличия и ушли.