Лилия Кох - 100 дней между жизнью и смертью

К счастью для Германа, дискуссия прервалась телефонным звонком. Он мигом подскочил к телефону и снял трубку:

– Алло, кто это? Андреа! Привет! Ну как ты там, как доехали? Мы тоже нормально и тоже соскучились. И скоро домой! – Герман передал мне трубку.

Андреа рассказала, что у них почти настала весна и снега давно уже нет. Мы поболтали немного и договорились созвониться на следующей неделе, когда будем дома.

– Кажется, я тоже очень домой хочу. Хотя здесь мне тоже нравится: и в школе, и ребята, но все равно немного надоело, и без Андреа скучновато…

Остаток вечера мы провели в спортзале, играя в теннис с Даниелем и Фабианом.

Сразу после завтрака отправилась к врачу. Доктор не сказал ничего особенного и нового. В очередной раз повторил, что мне можно, а что нельзя, напомнил о последних процедурах и заранее попрощался – в ближайшие дни его не будет.

Герман предупредил, что последние два дня будет возвращаться лишь к вечеру. Поэтому, не дожидаясь его, я побрела в столовую выпить чего-нибудь горячего и посидеть в одиночестве. Я заняла уголок возле окна, чтобы никто не видел, как я «хлебаю» черный с лимоном чай из блюдечка. Это так вкусно! Особенно когда за окном прохладно, падает пушистый снег и сверкают поистине «сибирские» высоченные сугробы.

– Лилия, на этой неделе вы нас покидаете?

– Ддда… – Я чуть не опрокинула блюдце от неожиданности.

Доброжелательное лицо фрау Штиль покрылось грустными морщинками.

– И ваша новая картинка еще совсем не готова… – тихо произнесла она, присаживаясь рядом и совсем не обращая внимания на блюдечко с чаем.

– Не готова… И вряд ли я смогу закончить ее. Наверное, моя фантазия, да и желание уже иссякли.

Быть может, придет кто-то другой и сделает из нее что-то очень красивое!

Фрау Штиль улыбнулась, погладила меня по плечу и удалилась. Допив чай, я облокотилась на подоконник и, вглядываясь в снежную даль, размышляла о том, за что возьмусь сразу, как вернусь домой. Я представляла, как сижу на собеседовании в лучших салонах Берлина и общаюсь с самыми приятными и доброжелательными работодателями. Представляла, как впечатлены они моим сумасшедшим профессионализмом и как мечтают заполучить такого гениального работника в свой коллектив! Весь вечер я мысленно планировала свой дальнейший успех так интенсивно, что пришлось даже записать некоторые идеи в ежедневник!

Герман вернулся к вечеру, застав меня в легком ажиотаже с ручкой и ежедневником. Настроение было прекрасным. Герман был так же весел и доволен проведенным с друзьями временем. Не успел он раскрыть рот, чтобы рассказать о впечатлениях, как я вспомнила, что обещала Торстену поужинать вместе!

– Черт, я же совсем не собрана! – воскликнула я и как ошпаренная начала одеваться и краситься.

Едва успев нырнуть в ванную комнату, чтобы переодеться, я услышала, как в дверь постучали и кто-то вошел.

– Лиля, ты еще не готова? Уже восемь!

– Я готова… ну почти! – крикнула я и со скоростью света начала красить ресницы и размазывать по щекам румяна.

– Краситься совсем не обязательно, ты и так слишком хороша! – покровительственно заметил Торстен, словно видел сквозь стену, чем я занимаюсь.

– Да я и не крашусь вовсе, только чуть-чуть!

Напоследок я брызнулась духами и с улыбкой до ушей вышла. Торстен оглядел меня с ног до головы и, снисходительно улыбнувшись, сказал:

– Typisch Lilia! Я так и знал!

Сегодня в кафе было совсем тихо. Посетителей почти не было. В зале играла тихая, приятная мелодия. Найдя укромный уголок, мы уютно устроились друг напротив друга.

– Наверное, ты уже очень соскучилась и хочешь домой? – осторожно спросил Торстен.

– Да, и я, и Герман уже очень хотим вернуться. В гостях, конечно, хорошо, но дома все равно лучше! К тому же мама с папой без нас тоже скучают, да и дел много!

Несмотря на свое приподнятое настроение и приятное волнение перед предстоящим отъездом, я заметила, что Торстен слегка напряжен.

– Знаешь, так хочется взяться за осуществление своих планов и достижение мечты! – продолжала я.

– И о чем же мечтает самая красивая девушка в санатории?! – пошутил Торстен.

– Ну, если говорить о всех мечтах, целях и планах, то нам не только вечера, но и всей оставшейся жизни не хватит на их исполнение! Поэтому мечты и планы, о которых я говорю сейчас, – это только на ближайшее время… Хочу начать или продолжить свою счастливую жизнь в Берлине! Там же найти работу, друзей, знакомых, новые интересы…

– И… мужа?.. Угадал?

– Может, и мужа, не знаю. Как раз об этом не думала и уж точно не мечтала.

– Берлин – хороший город, мне тоже очень нравится. Правда, большой, неспокойный и слишком шумный…

– Большой?! Неспокойный?! Шумный?! – смеясь, переспросила я. – Да ты что! И вправду так считаешь?! Какой же он шумный и неспокойный?! Ты в Москве был?! Вот где и шумно, и неспокойно! А Берлин – это как раз то, что надо. Мне в нем не тесно и уютно, и дышится легко. Люблю этот город!

Торстен молча слушал, не перебивая, словно пытался услышать что-то между строк. Сегодня он был немного отрешенным. Я ощущала то его напряжение, то грусть, то задумчивость. Расслабиться получилось лишь после того, как официант принес заказанные Торстеном блюда и я как сумасшедшая начала пробовать одновременно все подряд. Торстен расхохотался:

– Как же мне нравится наблюдать твои эмоции! Это – лучший аттракцион, который я когда-либо видел!

На улице совсем стемнело, немногие фонари еще горели, освещая нам путь. Снегом замело узкие улочки, по которым пришлось добираться, чтобы немного сократить путь. Не дойдя метров пятьдесят до санатория, я остановилась:

– Не провожай меня дальше, я сама дойду. А завтра увидимся на последнем массаже.

Торстен посмотрел мне пристально в глаза:

– Лиля, скажи, ну почему ты меня избегаешь?

Я так же пристально взглянула ему в глаза и сказала:

– Спасибо…

– За что?

– За все. И за теннис, и за массаж, и за то, что я красивая и нравлюсь тебе. Наверное, для меня было очень важно встретить тебя. Но я не готова, понимаешь? Прости…

Не дожидаясь ответа, я неожиданно для себя самой поднялась на носочки и нежно поцеловала его в губы. Все произошло так внезапно, что сам Торстен замер от изумления. В какой-то миг показалось, что мы оба перестали дышать. Не помню, как долго это продолжалось, но я быстро пришла в себя и во избежание дальнейших объяснений скрылась за дверями санатория.

Герман спал, когда на цыпочках в темноте я пробралась к постели. Я неподвижно лежала, закутавшись в одеяло, и слушала стук своего сердца. Казалось, он был таким громким, что не только Герман, но и все соседи вот-вот проснутся и станут стучать в стену и по батареям.