Игорь Минутко - Что там, за поворотом?

Пришлось снова повторить рассказ о долговязом парне в полосатых плавках и темных очках. Внимательно слушали мальчиков оперативники. Старшего из них звали Петром Семеновичем, другого, помоложе, дядей Колей.

— Тебе известно, что в старой церкви живут привидения? — спросил Вовка у Вити, когда мальчики возвращались с реки домой.

— Я в привидения не верю, — ответил Витя.

— Не веришь? — ахнул Вовка. — Тогда пойдем сегодня вечером в церковь. Я знаю, как в нее можно пролезть.

— Пойдем, — сказал Витя. И вдруг испугался.

Кто его знает? Конечно, нет никаких привидений. Выдумки все это... И все-таки... А что, если есть одно на целом свете? И живет оно именно в той церкви.

Мальчики шли по теплой, прогретой солнцем дороге и невольно смотрели на церковь, которая стояла за деревней, на холме, — ее темные купола четко рисовались на белесом небе.

— Вот что, — сказал Вовка и нахмурился. — В шесть часов — самое подходящее время — приходи к пруду и жди меня там. И пойдем.

— Куда, Вовка?

— Да ты что? Только договорились. В церковь, конечно.

Витя подавил вздох. Делать нечего. Еще только не хватало, чтобы Вовка подумал, будто он трус.

— Договорились, — сказал Витя.

К пруду он пришел вовремя, а Вовки еще не было. Пруд тоже за деревней, возле кладбища. А за кладбищем, на холме, — церковь.

Пруд большой, заросший по берегам кустарником. Кое-где стоят деревья. Еще здесь много вывороченных пней с узловатыми корнями. Издалека они похожи на чудовищ. Раньше, говорят, окружал пруд барский парк, в котором стоял помещичий дом с колоннами. Во время революции дом сгорел, а парк почему-то вырубили. И остался один пруд.

Витя сидел на берегу и смотрел в прозрачную, коричневатуто воду: было видно все дно. Под водой шла таинственная жизнь: дно покрыто водорослями, ворохами прошлогодних листьев, образовались там свои маленькие горы, и между ними, дергая лапками, плавают жуки-плавунцы. Потом Витя стал наблюдать, весь сгорая от любопытства, как два тритона медленно, величаво проплыли между листьями, которые в воде стояли ребром, ткнулись носами, и Витя даже не заметил, как тритоны сгинули.

В лучах солнца, в черной глубине, неожиданно заиграло серебро. «Рыбы! — догадался Витя. — Наверно, большие».

По поверхности пруда плавали водомерки. Вот сделает водомерка стремительный рывок и замрет, а от нее идут медленные круги. Витя знает, что у водомерок на лапках подушечки с воздухом, поэтому они так легко плавают. Сыплются в пруд листья с берез, весь он вздрагивает, шевелится, со дна поднимаются пузыри.

Вите начало казаться, что он сам живет в этом пруду и понимает язык и обычаи всех его обитателей.

Недавно Витя прочитал книжку о том, как началась жизнь на земле. Она началась в воде, в океане, а потом на берег вылезли огромные первобытные тритоны и стали жить на суше, потому что им понравилось солнышко.

Солнце цеплялось за макушки кладбищенских деревьев, его косые лучи дробились на поверхности пруда, а в воде играли веселые зайчики; кричали грачи в своих темных гнездах. А Вовки все не было.

Издалека, от деревенской площади долетали звуки радио — сначала передавали веселую, бодрую музыку, под которую хорошо работать. Потом забубнил мужской голос, и что он объясняет, разобрать было невозможно, так как его приносило волнами. То совсем тихо, то погромче. Но вот ветер энергично дунул в сторону Вити, и можно было разобрать:

— ...На Украине ливневые дожди и грозы, температура воздуха...

«Интересно, поймают воров или нет?» — подумал Витя и всмотрелся в заросли кустарников.

И вот он видит...

Под густыми ветками свалены как попало украденные вещи, приемники «Урал» и ящик с бутылками водки. А около ящика сидят двое: долговязый парень в полосатых плавках и черных очках (у него еще широкий кожаный пояс, как у ковбоев, и за поясом длинная финка) и какой-то тип в фетровой шляпе — Вите видна только его широкая спина. Воры пьют водку прямо из горлышек бутылок и отвратительно хохочут. Потом Фетровая Шляпа начинает петь: «Пятнадцать человек на сундук мертвеца...»

«Их надо задержать!» — понимает Витя.

Он бесстрашно выходит из-за кустов и говорит спокойным, ровным голосом: «Ни с места! Вы арестованы!» Долговязый парень вскакивает, шепчет: «Ах ты гад! Выследил, заморыш!..» — и выхватывает из-за пояса финку.

— ...в Москве переменная облачность...

Витя успевает ударить ногой по руке долговязого — финка взлетает вверх, сверкнув на солнце, вонзается в ствол березы и слегка подрагивает. А Витя стремительно ударяет парня головой в живот, долговязый падает, задрав ноги. Но в это время Фетровая Шляпа наваливается на Витю сзади, хватает. за горло. Витя старается перебросить противника через себя, но он слишком тяжел. «На помощь!» — кричит Витя. И видит, что к нему бегут люди — милиционер Миша, папа, Матвей Иванович, а впереди всех Зоя, и глаза ее полны гордости за героический поступок Вити. «Продержись еще немного!» — кричит Зоя. Рядом с ней бежит Вовка и — вот чудно! — размахивает веслом.

— Ты что весь дергаешься, — сказал Вовка над его головой. — Заболел, что ли? Я опоздал немного. Мамка за хлебом посылала.

К пруду пришли рябенькие утки и стали плюхаться в воду. Полетели брызги, сделалось шумно.

— Между прочим, — сказал Вовка, — в этом пруду давно-давно утопилась помещичья дочь. Красавица-раскрасавица. И теперь в пруду живет русалка.— Вовка сделал большие глаза. — Когда бывает лунная-прелунная ночь, она выходит на берег.

— Ладно врать-то, — хрипло сказал Витя.

— Не веришь — тебе же хуже. Пошли.

К церкви вела накатанная дорога, которая проходила мимо кладбища, огибала церковь и дальше спешила к шоссе.

Мальчики подходили все ближе и ближе к каменной громадине, и Витя теперь видел, что церковь очень старая; купола на ней темные и дырявые, двери заколочены досками; в окошках выбиты цветные стекла, и в них влетают ласточки.

— В самый раз пришли, — сказал Вовка. — Оно в конце дня появляется.

— Кто? — прошептал Витя.

— «Кто-кто»! Привидение, конечно.

«Врешь ты все, — сказал себе Витя. — Потому что не бывает никаких привидений. Это даже самые маленькие дети знают».

— Иди сюда, — тихо позвал его Вовка и полез в кусты бузины, у самой стены церкви.

В кустах было темно, душно, сухие ветки больно втыкались в бока; под ногами было много птичьего помета, и листья бузины были в его белых разводах.

— Смотри! — опять тихо сказал Вовка.

Мальчики стояли около маленькой двери. Вверху двери было стекло, и там, за этим черным стеклом, раскинул кружевную паутину паук. Сам паук сидел в центре паутины и был страшен: большой, коричнево-желтый, с белым крестом на спине. Паук мелко перебирал лапками.