Игорь Минутко - Что там, за поворотом?

— Пошли с дебаркадера плотву ловить, — предложил Вовка.

— Правильно! — обрадовалась Катя. — В такую пору самый клев. А удочки у дедушки Игната возьмем.

Но в сторожке дедушки Игната не было, и ребята пошли искать его на берегу.

— Наверно, поехал бакены проверить, — предположила Катя.

— Подождем его на дебаркадере, — сказал Вовка.

Переходя по мокрым мосткам на дебаркадер, ребята увидели, что по Птахе, еще далеко, похожий на белого жука, идет катер, еле слышно попыхивая, а на дебаркадере, облокотившись на перила, стоят двое мужчин, смотрят на реку и спорят.

Долетали возбужденные голоса...

— Т-с-с...— прошептал Вовка и прижал палец к губам. — Послушаем...

И Витя увидел, что лицо Вовки стало испуганным, глаза округлились.

— Вовка, а что?

— Это же следователь, — прошептал Вовка. — Вон тот, в шляпе, из района. Хочет Илью посадить до суда, в тюрьму увезти, а Матвей Иванович не отдает.

Теперь и Витя в одном из мужчин узнал председателя колхоза «Авангард», а второй был высокий, худой, в сером кителе, с большим портфелем и в соломенной шляпе. Лиц спорящих мужчин не было видно.

— Пошли вон за телегу встанем, — прошептал Вовка. — Слышно будет.

Ребята прокрались к телеге, запряженной коричневым сытым жеребцом. Телега дожидалась парома с того берега, и в ней на свежем сене дремал белобрысый парень.

Теперь Матвей Иванович и следователь были совсем рядом.

— За ваше самоуправство вы ответите, товарищ Гурин! — возбужденно говорил следователь в соломенной шляпе.

— Отвечу, отвечу, — сдерживаясь, но жарко говорил Матвей Иванович.

— Это вам не какое-нибудь мелкое хулиганство! — кипятился следователь, и голос его металлически позванивал. — Предварительное заключение до суда по закону...

— «По закону, по закону»!.. — устало перебил Гурин. — Деревянная ты душа, Егор Петрович! «По закону»... Если бы все у нас по закону.

— Ты что, нашими законами не доволен? — взвился следователь.

— К тому же ты еще и дурак, — сказал Матвей Иванович.

— Вы без оскорблений извольте! — выкрикнул следователь и вдруг заговорил спокойно, даже величественно: — Мы с вами, товарищ Гурин, поговорим в райкоме, у первого. Я расскажу, как вы воспрепятствовали доставить преступника в камеру предварительного заключения!

Вовка сжал Витин локоть.

— Расскажи, расскажи, — тоже теперь спокойно сказал Матвей Иванович. — Я тоже кое-что расскажу. Для того и еду с тобой, дела бросаю и еду... Нервы трепать. Ну почему мы не можем по-человечески, а, Егор Петрович? Зачем совсем не туда мы свои силы тратим? Ты прости меня за дурака, сорвалось. Наоборот, знаю я тебя давно, умный ты человек, Егор Петрович. И проницательный. Так разве ты не видишь, не понимаешь? Преступник... Ведь прекрасно ты понимаешь: никуда Зубков не убежит до суда. А сейчас мы в него основу закладываем. Основу, понимаешь? Чтобы после срока человеком был, на нашей земле работал. Никакой он не преступник, а сбившийся с пути парень, несчастный. И еще подумать надо, один ли он в этом виноват...

Вовка шмыгнул носом и судорожно проглотил слюну.

— И колхоз же тебе за него ручается. Потом, под стражей он, знаешь. Благов Михаил, участковый наш, глаз с него не спускает...

— Гнилой либерализм! — перебил высоким голосом следователь. — Вот такие, как вы, товарищ Гурин, и распускают молодежь!

Матвей Иванович ничего не ответил.

— Слюни, понимаешь, размазали! — бушевал следователь. — В демократию все играем! А надо — железной рукой!

Матвей Иванович вздохнули опять ничего не ответил.

— Нет, я его еще до суда посажу! — В голосе следователя была клокочущая убежденность.

— Не посадишь, — тихо, жестко сказал Матвей ИваНович.

— А вас, товарищ Гурин, по партийной линии...

Но следователь не успел договорить — к дебаркадеру подвалил катер, начал пришвартовываться, посыпались прибывшие пассажиры, загудели голоса, а динамик над трубой катера запел хрипло и радостно:

Следователь и Матвей Иванович по шатким сходням поднялись на катер, затерялись в толпе.

— Если бы сейчас у меня было ружье, я бы... — прошептал Вовка.

Ребята так и не дождались дедушку Игната, и день мелькнул незаметно, даже непонятно, на что он израсходовался. Купались, ели у Кати клубнику прямо с грядки, потом девочка пошла помогать по хозяйству своей больной тетке, и мальчики остались одни.

— Пошли, чего покажу, — сказал Вовка.

И он привел Витю на окраину Жемчужины, где вместе они еще не были.

Странная это была окраина: две короткие улицы, и все избы на них пустые, брошенные, с заколоченными окнами. Запустение, тишина, разломанные заборы, хлам во дворах; везде разрослась густая бурая крапива. Даже страшно.

— Почему же тут никто не живет? — тихо спросил Витя.

— А я откуда знаю? — беспечно сказал Вовка. — Разъехались все. Вот где в прятки играть, правда?

Витя не ответил.

Между тем начинался вечер.

Неспокойно было на душе у Вити, тревожно. Скоро уезжать из Жемчужины. Шесть дней осталось. И вообще... Почему так грустно? Витя не мог разобраться в своих чувствах.

— Пошли к нам, — сказал он Вовке. — Поиграем во что-нибудь. Или книжку почитаем.

— Пошли, — согласился Вовка.

...На террасе гудели возбужденные голоса.

— Боже мой! Боже мой! Как же так? — говорила мама.

«Что-то случилось!» — Витя влетел на высокие ступени крыльца, вместе с Вовкой они оказались на террасе.

Тут были папа и мама, сидел у стола зоотехник Федя, и вид у него был убитый.

— Что? Что случилось?..

— Матвей Иванович в больнице, — хмуро сказал папа.

— Как в больнице? — ахнул Вовка.

Витя же вообще ничего не мог сказать.

— А вот так... — Федя посмотрел на Вовку. — Отстоял в Дедлове Матвей Иванович твоего брата. До суда Илья у нас останется. Но чего это ему стоило! Еще там его схватило, в поликлинику заходил. Врач не хотел домой отпускать. — Федя сокрушенно махнул рукой. — Да разве вы не знаете нашего Матвея Ивановича? «Дел много...» Вот и примчался домой. И прямо в правление...

— Сердечный приступ? — спросил Витя, и голос его дрожал.

— Хуже... — тихо сказал Федя. — Инфаркт, говорят. Второй. Хотели перевозить в Дедлово — шевелиться ему нельзя, понимаете? Доктор приехал, специалист.

— Совсем ему плохо? — прошептал Вовка.

— Плохо. Но доктор сказал: кризис прошел. Теперь нужен только покой. — Голос Феди изменился, были в нем теплота и гордость. — А народу к нему — целый день!

Вовка рванулся к двери:

— Побежали!

— Правильно! — Витя был уже рядом с другом.

— Да не пустят вас, — сказала мама.

— Пусть попробуют, — сказал папа.— Бегите!

...Был влажный вечер с редкими огнями, печальный какой-то, тревожный, будто невидимые злые силы были растворены в воздухе, веяли над головой, и эта тревога, беспокойство, тяжкое ожидание чего-то по непонятным, еще не открытым наукой каналам передались Вите, заполнили его.