Игорь Минутко - Что там, за поворотом?

Витя понимал все это, был неотделимой частью окружающего его мира, и весь мир был его частью. И было Вите невыразимо хорошо.

Неизвестно, сколько продолжалось такое состояние — время было отключено. Но внезапно все кончилось: Витя услышал Вовку, который кричал ему что-то, трещали сучья в костре, и Витя чувствовал запах дыма, лошади смотрели в огонь, встряхивали гривами. И Витя уже ощущал себя отдельным от того, что его окружало.

Прибежал мокрый взъерошенный Вовка, заорал:

— Чего не купаешься? Вода, словно чай подогретый!

И окончательно все разрушилось.

Дома уже был папа, и был он веселый и радостный. Мама сегодня ездила с ним в третью бригаду, работала там, ворошила сено, и ей понравилось. Родители помирились, смотрели друг на друга открыто и радостно. Папа помогал накрывать стол к ужину и веселился вовсю. Он еще радовался и тому, что скоро вернется в свое любимое конструкторское бюро, — через шесть дней предстояло возвращаться в город.

Мама таинственно улыбнулась.

— Витя, — сказала она, — тебе письмо... Мама помедлила. — От Кати.

И Витя буйно, до слез покраснел.

Письмо Кати Витя прочитал, когда родители уже спали. Катя писала:

Добрый день, веселый час, Витя!

В первых строках моего письма передаю тебе горячий привет от себя лично и от всех женщин нашей палаты и желаю тебе здоровья, успехов и побед в твоей быстротекущей жизни.

Я уже знаю, что всех бандитов поймали. А Илья и не бандит вовсе. Правда? А ты, Витя, настоящий герой.

Сообщаю тебе, что я уже совсем поправляюсь, ключица моя не болит, и доктор Викентий Петрович говорит, что через пару-тройку дней меня выпишет. Скорей бы! Очень хочется в Жемчужину, хочется всех вас увидеть. Хорошая у нас компания подобралась, правда? Как там поживают наши спасители Альт и Сильва? Отпиши мне про них.

Витя, а вчера я видела, как по небу пролетела комета. Она летела очень медленно и размахивала хвостом. Я сидела на окне в нашей палате и видела. Уже было поздно, и все спали. Я считала звезды, вот тогда она и пролетела. Может, ты тоже не спал и видел комету? Она была желтая и даже немного розовая. Про комету никто не верит. Даже Викентий Петрович. И пусть.

А в прошлом году как-то утром я вышла на улицу, дело было зимой. И что же я увидела? На заборе сидели две сороки и говорили по-человечески! Очень хорошо помню — одна сорока говорит: «Заря сегодня ясная. К морозу». Вторая ответила: «Туго нам придется». Потом я всем рассказывала об этом разговоре, и опять никто не верил. Ну, Витя, скажи, разве я виновата, что часто вижу и слышу то, чего не видят и не слышат другие?

И еще я тебе признаюсь в одной страшной тайне. Никому никогда не говорила, а тебе откроюсь. Я хочу сочинять волшебные сказки, как писатель Андерсен. Ты, конечно, читал его сказки. Только я еще не скоро начну писать. Мне нужно увидеть и услышать все необычайное. А я знаю точно, что все вокруг полно чудес. И мне за ними никуда не надо ездить — чудес сколько угодно у нас, в Жемчужине. Только надо уметь их видеть.

Витя! Напиши мне письмо. Я еще успею получить.

Остаюсь твоя знакомая —

Катя.

Витя погасил лампу, долго смотрел в темноту за стеклами веранды и думал в непонятном смятении: «Какое необыкновенное письмо! И Катя необыкновенная. Очень она хорошая девочка».

Витя решил утром написать Кате письмо. Но разве утром напишешь? Федя приезжает на своем Пепле ни свет ни заря.

«В обед напишу», — думал Витя, отправляясь на сенокос, и взял с собой лист бумаги и карандаш. Но письмо он так и не успел написать.

Был полдень, ребята после обеда купались в Птахе, и вот тогда на берегу появилась Катя! Оказывается, письмо из больницы шло три дня, и за это время Катю выписали.

— Мальчишки! Что я придумала! — Катя бежала к ним с бугра.

Витя удивился. Катя была совсем новой — похудела, глаза огромные, щеки слегка ввалились. Но все равно Катя была красивой, и легкость, быстрота, стремительность чувствовались в ней.

— Что я придумала! — возбужденно говорила Катя, и глаза ее сияли. — Давайте нарисуем карту нашего путешествия? И все там обозначим.

— Давайте! — закричал Витя, и хотелось ему все делать, рисовать карту путешествия, и, если надо, отправиться в новые странствия. — Да! — вспомнил он. — Вовка! Давай найдем ту, вторую пещеру!

— Можно, — с достоинством, не спеша сказал Вовка. — Только не успеем. Ведь ты, Витек, скоро уезжаешь.

— Скоро? — спросила Катя и сразу стала просто ужас какая бледная.

— Скоро... — У Вити так заколотилось сердце, что он испугался: вдруг слышно?

— Конечно, — рассуждал Вовка, — если не на «Альбатросе», а пешком. Илья знает, где та пещера, проведет. Только время сейчас горячее — сенокос.

— Страда, — вздохнул Витя.

— Ничего! — поспешила успокоить друзей Катя. — Витя приедет на следующее лето, и мы отправимся в ту пещеру. Зато карту мы и сейчас успеем сделать.

Вечером делали карту. Для этого в поселковой библиотеке попросили на время карту Дедловского района. Что она там есть, ребятам сказал дедушка Игнат. Ее когда-то начертили геодезисты и, уезжая, подарили библиотекарше Маше.

Нашли на той карте Птаху, нашли деревни Жемчужину и Черемуху. Какой же это был маленький отрезок!

— Увеличим масштаб в десять раз! — распорядился Вовка.

Все расчеты произвел он. А Катя рисовала изгибы Птахи между деревнями. Потом нанесла на карту все памятные места: Ершовое озеро, Дозорную сосну, Каменного солдата, Березовый остров, пещеру Летучих мышей.

— А вот здесь, — сказал Вовка, — поляна Схватки!

Витя и Катя, конечно, согласились.

Поля, леса, камыши, кустарники — все изобразила Катя на карте. Около Дозорной сосны она нарисовала маленькую лошадь, около озера — рыбку, возле острова — тоненькую березку, возле пещеры — летучую мышь. Мышь получилась не очень-то здорово.

— Я ее взаправдашнюю не видела, — сказала Катя в свое оправдание.

Около поляны Схватки решили нарисовать наган, и изобразил его Вовка. Наган был немного похож на пушку.

Карта вышла великолепная.

— Где же она будет висеть? — спросил Вовка.

— Мы подарим ее Кате! — сказал Витя.

Катя благодарно взглянула на него. А Витя вдруг подумал: «Надо рассказать Кате о Зое».

Но рассказать не смог. И очень смутился от этого.

На следующий день все работы на сенокосе закончились. И вовремя — погода начала портиться: набегали тучи, принимался моросить мелкий дождик, потом ветер расчищал небо, но тучи все плыли и плыли из-за горизонта, и без всякой видимой причины казалось, что где-то близко притаилась осень, хотя мир вокруг был зеленый и летний.