Елена Безызвестных - Танцующая пустоту [litres]

– Взрослые запрещают нам играть, но я всё равно играю иногда. У меня есть плохая привычка – я мечтаю недозволенные мечты. А это приводит к более страшным последствиям. Например, к играм.

Раньше маленькая волшебница приводила в нору подруг, а потом поняла: на них нельзя положиться. А ещё подруги неспособны на поступки. И мечтать не умеют.

– Так ты нас не убила? – спросила Векша.

– Я прочитала заклятие ложной смерти. Беда в том, что взрослые сами всего не знают. Особенно мадры. Если бы они всё знали, то разве были бы мадрами и учили бы детей? Нет, они бы колдовали для себя и никого бы не учили, знаю я хармов. Учителей обманывать проще всего.

– Ну у вас и дела тут, – сказал Валера. Он по-прежнему находился в шоке.

– Да, тут несладко, – согласился Кирилл. – Даже думать запрещают. А знаешь, что? Пойдём с нами, в мир солнца! Поживёшь у нас. Может, научишь нас своим колдовским штучкам.

– А ты мне что ещё за это подаришь? – спросила волшебница.

– Опять подарки просишь? Да что ж с тобой делать! Хорошо. Я подарю тебе имя. Я заметил, ни у кого из хармов нет имени. Имя – это круче смартфона и даже ноутбука.

– Да. Ни у кого из наших имени нет. А дай мне сейчас, а?

Кирилл задумался.

– Хорошо. Я назову тебя…

Он шепнул ей на ушко имя – такое, в котором слышался стук колёс, чувствовалась жажда приключений и виделся свет, настоящий, солнечный человеческий свет, о котором можно было мечтать! Словом, имя ей очень понравилось.

Угадаете, какое имя Кирилл дал девчонке?

Волна поднимается и накрывает.

Удар.

Волна опадает.

Удар.

Волна уходит, остаются капли, оросившие тысячелетний камень. Брызги, разбросанные по стенам. Если их осветит солнце, они станут похожи на бриллианты, лунный свет окрасит брызги в серебро.

Люся по капельке просачивалась между камнями. И в Пустоте ей было тревожно – она ничего не помнила, но программа «вернуться из Пустоты», приказ, который она дала себе когда-то, беспокоил её. Тёмная, грязная вода хармов держала в плену.

В Люсином сознании Векша всё ещё крутила огненное солнце, которое закручивалось в опасную бесконечность. Слышались голоса, похожие на назойливый стук капель. «Раз, два, три, раз, два, три – превращаю тебя в поросёнка, ты так по-человечьи грязно и размыто думаешь»…

Маленькая волшебница опаздывала на урок искусства метаморфозы. Она знала, учитель простит её. Пусть начинают пока превращаться – всё равно она превратится быстрее всех.

Её привлёк шум ручейка… Нет, ручейка здесь раньше не было. Ей послышался стон. Кто это может быть? Девочка подошла к ручейку, который тёк под ногами. Она была любознательна и, как говорили, талантлива. Другие взрослые даже говорили шёпотом, что она достойна имени – ведь у хармов нет имён. У девочки имя появилось, и какое! Прекрасное, как отсвет зелёного огня; таинственное, как лунный свет. Тот, у кого есть имя, не может пропускать странное вокруг. Если уж слышишь стон – выясни, откуда он!

Никого не было рядом.

Она вглядывалась в своё отражение – очень красиво смотрелась она в свете трёх свечей… Чёрные густые волосы, стройная. И вдруг увидела совсем другую девочку!

Маленькая волшебница не испугалась и не отпрянула. Тайное тщеславие говорило ей, что, возможно, она сделала открытие. И конечно, любой маленький волшебник на её бы месте побежал бы к взрослым… Но только не она.

Маленькая волшебница не знала ритуала или заклинания, который освободил бы девочку-духа из плена мутной воды. Она вспомнила, как её любимый учитель, который вёл Основы колдовства, Историю великого народа хармов и Управление стихиями, говорил, что есть одно универсальное заклятье. Сильное желание. О, с помощью сильного желания можно управлять миром!

Маленькая волшебница захотела страстно, безоглядно, без сомнения – так, как может захотеть только ребёнок! Чтобы девочка по ту сторону покинула водяной плен и предстала перед ней в своём истинном обличье!

Когда маленькая волшебница открыла глаза, перед ней стояла Люся.

– Кто ты? – спросила волшебница. – Ты будешь исполнять мои желания?

– Какие желания? – удивилась Люся.

– Ну как же? Я освободила тебя, вызволила. Смартфон у меня уже есть, ноутбук тоже. Можешь подарить мне компьютер. Все духи благодарны и исполняют желания, когда их вызволяешь.

– Духи делают, что им хочется, – ответила Люся.

«Как же так? – маленькая волшебница расстроилась. – Разве так бывает?»

– На свете бывает вообще всё что угодно, – сказала Люся, подслушав её маленькие мысли.

Пожалуй, в этот день маленькая волшебница получила свой самый важный урок: не всякий вызволенный дух станет исполнять твоё желание. Но не успокоилась.

Мысли в её голове текли, бурлили мутной подземной рекой. Как можно так поступать! С ней! Никто никогда не отказывал ей так грубо. Маленькая волшебница не догадалась, что перед ней та самая Люся, которую ищут её друзья, обещавшие смартфон и ноутбук. Она разозлилась и решила применить лунное заклятие.

«Луна, – подумала она. – Луна. Прости, я к тебе слишком часто. Но дай мне немного твоего серебра, луна». Из чёрной бархатной коробочки маленькая волшебница достала лунный луч, обернула его вокруг руки браслетом, намотала на запястье. Тонкий серебристый лучик дрожал, мерцал, наливался светом, набирал силу.

Люся ощутила сопротивление. Неведомая сила совсем рядом, в девчонке. Она схватила луч, потянула его на себя… Лунный луч разматывался и растягивался с бешеной скоростью, коридор осветился мигающим молочным светом.

«Из чего сделана луна? Из молока с мёдом – так говорят одни, другие твердят, луна – ломтик сыра. Но моя луна пусть – проворная белая кошка, лаской добьётся совершения любого коварства, любой хитрости. Солнце для людей, луна – для хармов».

Последнее, что Люся увидела, были два кошачьих глаза. Один горел изумрудом, другой синим бездонным озером разливался среди холодных белых снегов…

– Очнись!

Вадим? Рэд? И сколько прошло времени? Люся открывает глаза. Она видит харма.

Харм лечит её. Он держит влажные лапки на Люсиной груди и дышит в такт Люсиному дыханию. Вокруг неё – хармы. Много хармов. Лучше бы она сдохла… Стоят, смотрят. Будут пытать? Свечи зажгли, заглядывают сосущими своими глазками. Харм раскачивается и запевает, завывает, его песня далека от гармонии, некрасива, но Люся понимает, он поёт её имя.

– Лю-у-у-дми-и-и-и-ла-а-а-а, – выводит харм. Его товарищи собираются в круг и подхватывают. Они сплетают хоботы над Люсей, и кожистый саван трепещет, тени танцуют в дрожащем свете свечей. – Лю-дми-и-и-ла-а-а….