Владислав Крапивин - Стеклянные тайны Симки Зуйка

Симка опасливо молчал и ежился, хотя было совсем не холодно.

Тетя Нора заговорила опять:

– Он был не только знаменитый поэт, но и ученый. Путешественник. Изучал Африку, бывал там в экспедициях… И вот однажды он написал африканскую поэму-сказку «Мик». Она про негритянского мальчика и его белого друга… Считают, что это не самое удачное произведение Гумилева, но я прочитала поэму в восемнадцатом году и с той поры буквально заболела ею… всей этой африканской сказочностью и судьбой двух мальчишек… Можно сказать, я растворялась в этой поэме, когда начинала читать и перечитывать… Мне было тогда тринадцать лет. Шурика еще не было на свете… Тебе холодно? Ты вздрагиваешь…

– Нет, это пружина в диване колется… – Симка повозился и замер. – И вы там, сегодня… опять читали эту поэму?

– Кое-какие куски… Я попросила тетрадку на пару дней, чтобы прочитать «Мика» тебе. Если хочешь…

– Конечно, хочу! Давайте сейчас!

– Но… а спать?

– Да не хочется же!.. И вы сказали, что вам тоже…

– По правде говоря, нисколечко… Давай выключим электричество и сядем у окна, света с улицы хватит. Помнишь, как у Пушкина: «Пишу, читаю без лампады…»

Симка не помнил, но кивнул. Это был такой невинный обман, что и не обман даже…

Тетя Нора погасила лампу, и они перебрались к растворенному окну. Там стояло потертое велюровое кресло – «широченное, как душа русского хлебосола» (по словам тети Норы). Она – обычно такая сдержанная, воспитанная – вдруг скинула туфли и забралась в кресло с ногами, как девчонка.

– Садись рядом, тут много места.

Но Симка устроился не внутри кресла, а верхом на пухлом валике-подлокотнике. Откинулся к пушистой спинке. Правую ногу поставил на сиденье рядом с тетей Норой и обнял колено. Так он сможет сидеть и слушать хоть целые сутки.

Заглянул в тетрадку. Она была тонкая, в обложке с разлохмаченными краями. Несмотря на свет белой ночи, строчки различались слабо. Разберет ли их тетя Нора (несмотря на свои большие, очень блестящие очки)?

– Вам все видно?

– Разумеется… А кроме того, я многое помню наизусть. Стоит лишь зацепиться за начало строки… Вот слушай. Дело происходит в самом начале нашего века, когда в Африке правил страной Абиссинией знаменитый негус Менел и к. Негус – это как в Европе король или император. Он старался объединить разрозненные негритянские племена. Но не все племена хотели быть под его властью. Приходилось воевать… Было такое небольшое, но храброе племя Гураб е . Воины негуса долго не могли завоевать его, потому что племя охранял сам Дух Лесов. Но вот однажды… Слушай…

Слово «десятеро» показалось Симке непривычным, неуклюжим, но тут же это ощущение пропало.

И белая ночь отодвинулась от Симки. Сменилась лунной африканской ночью. Такой настоящей ! Тетя Нора читала вроде бы не очень выразительно, а Симка все видел и ощущал, будто на самом деле. Душную, пахнущую нездешними растениями тьму, дыхание и шепот черных воинов, блики лунного света на их блестящих телах и наконечниках копий… Казалось даже, что мокрые кусачие лианы касаются его голых плеч и спины. Симка опять поежился, но тихо, чтобы не сбивать чтение.

Дух Лесов, который обычно оберегал племя Гурабе, на этот раз потерял бдительность. Когда он спохватился, было поздно. Отважный царь племени погиб в схватке с не менее отважным вождем абиссинцев, старым Ат о -Ган о . Разгневанный Дух наконец послал против нападавших армию разъяренных слонов, носорогов и бегемотов во главе с удивительным и страшным зверем – у того была кошачья голова, увенчанная рогами…

Абиссинцы отступили. Ато-Гано успел прихватить с собой семилетнего мальчика, который был сыном царя племени.

Звали мальчика Мик.

Мальчик стал абиссинским рабом. Он жил в городе Аддис-Абебе, на дворе у Ато-Гано. Тот не загружал его, маленького и слабосильного, тяжелой работой. Так, всякие пустяки – двор подмести, посуду почистить. И каждый день Мику доставался кусок инджир ы – вкусного абиссинского хлеба. В общем, жить было можно. Однако Мик очень страдал от одиночества, неволи и насмешек слуг.

Прошло три года. Мик познакомился с другим пленником. Недалеко от дома, на лугу, был привязан к столбу косматый павиан. Его поймали в джунглях. Этот старый дикий зверь никого не подпускал, рычал, щелкал зубами. Наверно, он умер бы от голода, если бы его не стал подкармливать мальчик. Они привыкли друг к другу, а потом и подружились.

Мик понимал обезьяний язык, и павиан рассказывал ему про иную страну, «где не дерутся никогда, где каждый счастлив, каждый сыт, играет вволю, вволю спит». Это был город обезьян – единственного в Африке народа, жившего без царя…

Тетя Нора читала равномерно, негромко, и ритмика стихотворных строф брал Симку в плен. Размеренность строчек подчеркивало звонкое тиканье будильника – оно вплеталось в стихи…

Иногда тетя Нора останавливалась, чтобы объяснить непонятные слова. Но Симка нетерпеливо дергал локтями: «Не надо, и так понятно. Читайте…»

– Ты не устал?

– Нет-нет… пожалуйста, дальше…

Он сам был теперь Миком, с горестями и надеждами негритянского мальчишки.

А надежда, конечно, была одна – убежать с павианом в далекую свободную страну.

Но как убежишь без оружия, без провизии, без всякого средства, что бы разводить в пути огонь?

И тут на помощь Мику пришел счастливый случай.

Французский консул зазвал Ато-Гано, любимца негуса, к себе в гости. Пока Ато-Гано в консульском доме пробовал французские вина и сдержанно дивился европейским чудесам – граммофону, игрушечному аэроплану, электрическому звонку, – Мик в саду, где он караулил хозяйского мула, познакомился со своим белым ровесником.

Симка тут же будто наяву увидел этого мальчишку – такого светлого, что его не тронул даже горячий африканский загар. С белокурыми разлетающимися волосами, синеглазого, улыбчивого. Сразу вспомнился мальчик на берегу, хотя он и этот десятилетний сын консула были, конечно разными…

Белый мальчишка не стал важничать перед маленьким черным рабом.

Мик поведал Луи о павиане и о том, что давно убежали бы они в лес, если хотя бы раздобыть кремень и нож, чтобы не пропасть в пустыне.