Петр Казаков - Тропой легенды

В минуты перерыва девочка наблюдала за дружно работавшими товарищами. Они были плотно окутаны поднимавшейся от молотилки пылью. Забывшись, Ина отошла от весов, укрылась под навесом и достала свой любимый блокнот. Долго смотрела на сделанный ночью эскиз «Бандеровцы допрашивают пионера», внесла поправки. Герой нисколько не боится своих врагов, он просто удивлен, словно спрашивает: «Зачем живут на земле эти подлые, злые люди?»

Сергей Харитонович, подойдя к девочке, посмотрел на рисунок, сказал:

— Так, так дело было, гарненька… Гитлерчуки предупреждают Степана, чтоб он не сбивал хлопцев в пионеры. А он им прямо и говорит: «Все равно придет конец вам, запроданцы!»

Когда старик отошел, юная художница, перевернув страницу, не спеша, штрих за штрихом, стала набрасывать его портрет. Старый боец за свободу Украины, а теперь бригадир колхоза показывает Феде Прибыткову, как подтаскивать снопы к молотилке, чтобы не выбивалось зерно. А вон — мама Степы Хомчика Оксана Максимовна. Рядом с ней — улыбающееся широкоскулое лицо Касыма Тажибаева: он помогает пожилой женщине убирать солому…

Радист группы Степанчик Лукашин в назначенное время включил свой передатчик и связался со штабом экспедиции. Торопливо отстукал начальнику отряда Сашко Довгалю важные сведения, добытые товарищами. Когда перешел на прием, то неожиданно получил категорический приказ: «Срочно оставить намеченный маршрут. Всеми возможными способами идти соединение остальными группами город Коршев». Угрожающие последние две буквы передачи «ЧП» — чрезвычайное происшествие — сразу насторожили. Все заволновались, стали приводить в порядок походные мешки.

Ребята из Курупчинской пионерской дружины неохотно расставались с москвичами.

— Приезжайте на будущее лето, — пригласил Тарас. — Создадим сводный отряд пионерской экспедиции. Позовем ребят и из народной Польши. Обдумаем сообща маршрут. На земле нашей столько всего бывало, что всем пионерам Союза надолго работы хватит… Согласны?

Сергей Харитонович и Оксана Максимовна вышли проводить группу далеко за околицу, и, прощаясь с ребятами, Оксана Максимовна не могла удержаться от слез.

В лощине заблестела безымянная речушка. Она то струилась по камешкам, то пряталась в зарослях камыша. Откинувшись от руля мотоцикла, Зарубин оглянулся на Зою Козлову, съежившуюся в коляске. Рядом сидел Коля Сергеев.

— Так ты скажи, Зоя, что знаешь… Даю слово помочь тебе!

Девочка еще ниже опустила голову, упрямо ответила:

— Ничего, ничего я не знаю…

Вымпел экспедиционного отряда, укрепленный над рулем мотоцикла, шелестел на ветру, подсмеивался, шептал: «Еще и врешь! Еще и врешь!»

— Неправильно ведешь себя, Зоя, — вмешался в разговор Коля Сергеев.

— Отстань, — зло глянула на комиссара девочка. — Доказательство у тебя есть?

Коля промолчал.

Метрах в ста позади мчалась пятитонка. В кузове ее в самых непринужденных позах среди ящиков и корзин разместились ребята. За два дня, прошедших после случая под Золотым потоком, и после того как вернулась в отряд группа Федюка, принеся в штаб экспедиции исключительно ценные сведения, ребята вновь рассорились. Олег продолжал накапливать материалы, изобличавшие Инку в предательстве, а Федя преследовал своими подозрениями Степанчика. Эх, и плохо же, когда не ладится дружба!

Инка неотрывно глядела на далекие холмы с мягкими, фиолетового цвета зубцами леса. Даже закрыв глаза, она видела перед собой их кружевные узоры, похожие на украинскую вышивку. Кама всю дорогу грызла яблоки, отплевываясь коричневыми, блестящими на солнце семечками, хвалилась:

— Мичуринские!

Олег подал ей очередное крупное яблоко и заявил:

— Наша биологичка занимается яблоненасаждением. Там, где бросила семечки, вырастут яблони. И так по всему шоссе до самого Коршева.

— Угадал-таки! — обрадовалась Кама и попросила: — Олежка, достань Инке. А то она что-то нахохлилась…

— Перестаньте красть яблоки, — не сдержался Федя, угадав причину Ининого недовольства.

Олег словно ждал его замечания. Он встал. Держась руками за веревки, стягивающие ящики, закричал:

— Не придирайся! Мы тебя насквозь видим. Всегда. Инку поддерживаешь. Права — не права, а молчи перед ней!

— Начштаба прав, — остановил его Сашко. — Мы сейчас как охрана колхозного имущества, а сами яблоки берем. Хорошо разве?

— Я, выходит, воровка? — выкрикнула, как ужаленная, Кама и тут же поползла к кабине, забарабанила своими кулачками-молоточками по железному верху. — Дядя водитель!

— Чего вам, ребята? — спросил шофер, притормаживая машину.

— Яблоки можно брать?

— Можно, можно…

Олег победно посмотрел на Федю и немедленно достал из ящика еще одно яблоко, протянул Каме. Шофер остановил его.

— Из этого ящика нельзя, молодой человек, — заметил он. — Берите те, что у заднего борта. Видите? Там я чуть-чуть битые отобрал. Ешьте сколько душе угодно.

— Простите, — спохватилась Кама, — мы не знали.

— А вы что, неграмотные? — удивился шофер.

Грузовик снова тронулся, а ребята, теснясь, читали на ящиках крупные штампованные надписи: «ВСХВ, Павильон Украины».

— Эх, — почесал затылок Олег, — и как мы слона-то не приметили!

Никто не рассмеялся. Всем было немножко неудобно.

— Давайте-ка споем нашу пионерскую, — предложил Сашко и пообещал: — А ссоры ваши, друзья, сегодня в Коршеве разлетятся в дым. Будет сбор, и на нем поговорим обо всем.

Федя торжествующе глянул на Олега, шепнул:

— Вот, вот, там-то мы выведем твоего Степанчика на чистую воду, Следопыт!

Олег ничего не мог ответить, так как набрал полные легкие воздуха, чтобы подхватить запев; он только страшно выпучил глаза, словно говоря: «Мы — враги навсегда!» Федя равнодушно отвернулся от него и стал смотреть вперед.

Дорога пересекала равнины, взбиралась на холмы, затем быстро сбегала с них, зарываясь в зеленые пещеры лесных массивов. Справа и слева появлялись дома дорожников, рукава синих, как небо, речушек, стога сена, пастбища, сады, раздвоенные столбы высоковольтных линий. Со свистом проносились перила мостов. Не успеешь разглядеть одно, как вдали, стремительно приближаясь, появляется другое. Только и оставалось неизменным в этом многокилометровом, захватывавшем дух просторе — бесконечно бегущие телеграфные столбы. Не видно, откуда начинают они свой бег и где кончается он. Столбы можно догонять, загадывая, сколько осталось до того вон поворота, до мостика, до маячившего над лесной опушкой ветродвигателя, а потом начинать счет снова.