Кэтрин Ранделл - Покорители крыш

Той ночью, когда Софи поднялась в свой номер, почистив зубы и прихватив с собой французский словарь, у нее на кровати лежал объемистый сверток.

К нему была приколота записка, написанная почерком Чарльза. В ней говорилось: «Секреты нужны каждому. Но только хорошие». На обороте был постскриптум: «Я ни разу в жизни не наедался сосисками до отвала».

Софи подняла сверток. Он был тяжелым. Внутри что-то хлюпало и звякало. Она хотела было его открыть, но потом остановилась. Лучше было открыть его вместе с Маттео. Ей пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не открыть сверток, пока она не добралась до натянутой между домами веревки.

Луны не было, и Маттео сидел на краю крыши, болтая ногами и насвистывая.

– Смотри, что я раздобыл! – крикнул он. Пробежав по веревке, он запрыгнул на крышу и взял Софи за руку. – Пойдем, я тебе покажу! Помидоры! У меня никогда так много помидоров не было.

Груда помидоров доходила Софи до колена. Они блестели от росы, выпавшей на закате.

– Они прекрасны, – сказала Софи, и это была чистая правда. Помидоры были спелыми, крупными и плоскими – такие были особенно вкусны. Софи взяла один и понюхала его. – Где ты их раздобыл?

– Вырастил…

– И не говори, что сам вырастил, я все равно тебе не поверю. Такие растут только в теплице.

– Ладно, – непокорно усмехнулся Маттео. – Я стащил их с подоконника. Из жилого дома в восьмом округе. С пятого этажа.

– То есть ты украл их?

– Non . Я их взял .

– Какая разница?

– Если что-то лежит на виду, все честно. Это охота.

При мысли о том, что сказала бы на это мисс Элиот, Софи громко фыркнула. И улыбнулась.

– Что ты будешь делать с сотней помидоров? – спросила Софи.

– Их тридцать четыре, – поправил ее Маттео. – Я их пересчитал. – Тут он обратил внимание на сверток. – А ты что принесла?

– Не знаю. Я решила, что лучше открыть его вместе.

– Почему?

Теперь, когда он спросил, Софи поняла, что объяснить свой порыв не может. Она почувствовала, как краснеет, и выругалась про себя.

– Ну, знаешь… Как в Рождество.

– Я не понимаю. При чем здесь Рождество?

– В Рождество ведь все подарки открывают вместе.

– Я не открываю, – возразил Маттео, насторожившись. Возможно, он считал, что Софи смеется над ним. – Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Думаю, там еда, – сказала Софи. – Это от Чарльза.

Еда любого заставит забыть о злобе. Губы Маттео растянулись в улыбке от уха до уха.

– Что за еда? – Он взял сверток и взвесил его в руках. – Мясо? – Он поднял его высоко над головой Софи. – Может, я решу оставить его себе.

– Верни сейчас же!

Можно было и не пытаться выхватить сверток, ведь Маттео был на голову выше Софи, но она все равно протянула руки.

– Мы откроем его вместе, – великодушно согласился Маттео, но отдернул сверток, как только Софи подошла ближе. – Я первый.

Внутри оказалось множество маленьких свертков из промасленной бумаги. Маттео наклонился и втянул носом запах, а потом вытащил первый сверток. В нем оказались четыре булочки, мягкие в серединке и посыпанные сверху мукой. Они были совсем свежими и пахли просто волшебно. Булочки были щедро намазаны маслом – слой был толстым, как первая фаланга большого пальца Софи.

– Мне всегда казалось, – сказала Софи, – что, если бы у любви был запах, она пахла бы горячим хлебом.

– Что? – Маттео уже приступил к еде. – О чем ты? – К его верхней губе приклеился кусочек масла.

– Неважно, – ответила Софи.

Так как Маттео было не до этого, следующий сверток открыла Софи. Он был немного липким на ощупь.

– Мясо! – воскликнул Маттео. Он даже не оторвался от булочек с маслом, но в его голосе слышалась радостная уверенность.

– Откуда ты знаешь?

– По запаху понял.

Маттео оказался прав. Внутри свертка оказалось коричневое мясо, порезанное толстыми кусками. Софи его не распознала и протянула Маттео.

– Что это за мясо? Можешь определить?

Взяв самый большой кусок, Маттео попробовал уголок на вкус.

– Non . Я такого никогда не пробовал. Вкусное. Точно не голубь и не крыса – уж их то я знаю.

Софи тоже попробовала мясо. Оно было соленым и подкопченым. Здесь, на ночном воздухе, оно казалось чудесным.

– Это, наверное… оленина. Я никогда ее не пробовала, но мне кажется, что она должна быть именно такой.

Маттео заглянул в большой сверток и вытащил две стеклянные бутылки.

– А это что такое?

– Может, вино?

Бутылки были холодными и сразу запотели на теплом воздухе. Софи приложила одну к щеке.

– Похоже на вино. Но Чарльз знает, что я не люблю вино, если только это не шампанское с черникой.

Маттео пожал плечами.

– Я никогда такого не пробовал.

Он понюхал содержимое одной из бутылок. Вдохнув пузырьки, он чихнул, совсем как кошка.

Софи рассмеялась.

– Наверное, это лимонад.

Внизу была половина шоколадного торта, еще влажного и липкого в середине, и банка со сливками, а еще толстый сверток из промасленной бумаги и газет.

– Сосиски! – воскликнул Маттео.

Сосиски были толстыми, как запястье Софи. Она сосчитала их.

– Двадцать две, – сказала она. – По одиннадцать каждому.

– Mon Dieu! – пробормотал Маттео и добавил еще что-то по-французски. Софи не знала этого слова и уж точно не могла его повторить. – Кем бы ни был твой опекун, я уже его люблю!

– Да! Я тоже его люблю! – Софи улыбнулась, смотря на костер. Кто еще, подумала она, дал бы тебе столько сосисок, чтобы их нельзя было перечесть по пальцам на руках и ногах? – Думаю, нам нужно их все сразу приготовить. По-моему, он на это рассчитывал.

– Non , – ответил Маттео. – Надо оставить немного на потом.

– Но у тебя ведь нет льда? Они испортятся, если их не приготовить. Ну же, Маттео! Я умираю с голоду.

Маттео пытался сдержать улыбку, но она все равно танцевала у него на губах. Софи решила, что он согласен.

– А я могу приготовить томатный суп, – добавила она.

– Ты умеешь готовить томатный суп? – спросил Маттео.

– Да, – солгала Софи. – По крайней мере, я не сомневаюсь, что смогу разобраться. – В сосисках не было ни жира, ни хрящей. Софи пощупала их. – Как мы их приготовим? У тебя есть кастрюля?

– Нет, – ответил Маттео, – но я собираю флюгеры.

Софи решила было, что он просто ошибся.

– Ты собираешь… флюгеры?

– Да. У меня их почти целая дюжина.

Маттео открыл мешок, который стоял у него за спиной, вытащил несколько длинных металлических спиц и бросил их к ногам Софи. Большая их часть была сделана в форме стрелок. Один был вырезан в форме корабельной мачты, а еще один – в форме петуха. Отполированные, в лунном свете флюгеры блестели бронзой и серебром.

– Вот, – сказал Маттео и нанизал три сосиски на самую длинную из стрелок. – Делай так же.