Виктор Логинов - Самая главная тайна

Валька Мельников проснулся ночью и, поглядев в щелку, увидел, что отчим одевается. Рядом с ним, сидя на кровати, плакала мать. Около двери стоял военный с винтовкой. Другой военный рылся в письменном столе отчима.

Валька распахнул дверь своей спаленки и бросился к отчиму на шею:

— Дядя Петя, куда ты?..

Военный, который рылся в столе, подошел, взял Вальку за плечо и сказал:

— Когда вырастешь — узнаешь.

Валька укусил его за руку.

Военный поморщился, покачал головой и сказал сердитым голосом:

— Поспешите, гражданин Проскуряков!

— Ну, прощайте! Может, и не увидимся больше, — сказал отчим.

Он поцеловал Вальку, обнял Валькину мать.

— Расти его честным.

Военные вывели отчима из комнаты.

А через несколько дней мать сказала Вальке, что она уже больше не работает в научно-исследовательском институте и теперь им в Москве делать нечего.

И Валька снова уехал с матерью в тихий городок на реке Каме, в тот самый город, в котором они жили во время эвакуации. От отчима у Вальки остались три вещи: самодельный кинжал с плексигласовой рукояткой, фотокарточка с надписью: «Дорогому Вальке, сыну, — от Петра Проскурякова» и пистолетный патрон, последний патрон партизана Проскурякова...

Перед тем как вести Вальку в новую школу, мать научила его, чтобы он всем говорил: никакого отчима у него не было, а был только отец.

— Как не было? — удивился Валька. — Был!

Мать стала уговаривать Вальку, чтобы он никому не рассказывал об отчиме, иначе ей не будет житья и в этом захолустном городишке, и Валька согласился.

Он сказал, что отец его погиб в партизанском отряде, а об отчиме Вальку никто не спросил... Но он знал, что поступил нечестно, и чувствовал, что не сможет долго скрывать.

Вскоре в классе состоялся пионерский сбор на тему «Береги честь смолоду». На сборе Валька признался, что обманул учительницу и товарищей. Вальку исключили из пионеров.

— Глупый ты, глупый! — плача, укоряла Вальку мать, когда он, потрясенный, вернулся из школы. — Как мы теперь жить будем?..

Но Валькина жизнь почти не изменилась. Через год его снова приняли в пионеры, и он понял, что главное в жизни — правда. Так прошло еще два года.

И вдруг весной Валькина мать получила письмо от Дементия Александровича Скорняка. Три дня она молчала, а на четвертый сказала решительно:

— Ну, Валька, готовься в дорогу: поедем на новое местожительство!

И Мельниковы поехали на запад — в старинный город Большие Липы, где-то в окрестностях которого погиб в 1943 году Валькин отец.

10 мая 1953 года Вальке Мельникову исполнилось тринадцать лет. День своего рождения Валька встретил в дороге. Утром мать поцеловала его, раскрыла чемодан и вынула оттуда шоколадный набор в цветастой коробке.

— Это тебе подарок, Валенька.

Валька отодвинул конфеты и тихо спросил:

— Мама, ты опять выходишь замуж?

Мать вспыхнула.

— Это тебя не касается, — ответила она, испуганно взглянув на двух мужчин, соседей по купе, которые курили в коридоре.

— Нет, касается, мама, — сказал Валька. — А если я вырасту таким же? Ты об этом подумала?

— И очень хорошо будет. — Мать вскочила и закрыла дверь в купе. — Я прожила честно, и не мне стыдиться своего поведения. А ты еще мал... И не смей так разговаривать со своей матерью! Что ты еще выдумал?..

Мать заплакала.

— Оружие женщин, — прошептал Валька.

— Боже мой! От кого ты набрался таких слов?!

— Мама, я уже не маленький, и ты больше не дари мне, пожалуйста, конфет. У нас мало денег. Лучше ничего не надо.

— Скоро у нас будут деньги, только не огорчай меня, Валя. — Мать вытерла слезы платком. — Я ведь о тебе думаю.

— Но я не буду звать его отцом, — отвернувшись, сказал Валька. — Проскурякова не звал и этого не буду.

— Проскуряков — плохой человек, и не вспоминай о нем. У нас его не было, — решительно заявила мать. — И никто тебя не заставит называть Дементия Александровича отцом. Зови дядей Дёмой. Не забывай, что он был другом твоего отца.

— Проскуряков был тоже другом...

— Проскурякова забросили в отряд с Большой земли, а Дементий Александрович и твой отец знали друг друга еще до войны. Они учились вместе в военной школе. Если хочешь знать, если уж ты такой взрослый, Дементий Александрович ухаживал за мной в тридцать девятом году, но я вышла замуж за Мельникова. Дёма никогда не забывал меня. — Мать снова прижала платок к глазам. — Он нам много помогал, ты этого не знаешь. Если бы не он, может быть... — Мать всхлипнула и добавила: — Давай, пожалуйста, Валя, прекратим этот разговор.

— Это он деньги на дорогу прислал? — после молчания спросил Валька.

— Конечно.

Валька лег на полку и отвернулся к стенке.

Поезд приближался к Москве. Москву Валька не видел больше трех лет. За это время в городе к небу вытянулись высотные здания. Но Вальку они интересовали меньше всего. Как только Мельниковы сдали вещи в камеру хранения и мать стала в очередь, чтобы закомпостировать билеты, Валька выпросил у нее рубль и, спустившись в метро, поехал на Красную площадь.

Живя в Москве, он редко бывал на Красной площади. Может быть, всего два или три раза. И все с отчимом, с Петром Проскуряковым. Теперь Вальке нужно было побывать там одному.

Возле Мавзолея на Красной площади стояла большая толпа. Люди молча смотрели на солдат, застывших у входа.

Вытягиваясь на цыпочках, Валька тоже постоял и посмотрел. Так же чеканили шаг часовые, такие же росли елки и такими же были зубцы на кремлевской стене...

Да, все было почти такое же, только Валька вырос за эти годы. Он вырос и теперь понимал, на каком стоит месте.

Проводив взглядом сменившихся часовых, он поднял глаза на кремлевскую башню и чуть слышно сказал:

— Клянусь!

Никто не обратил на Вальку внимания. Люди были заняты своим делом. Может быть, они тоже клялись здесь. И чтобы не мешать им, Валька отошел подальше и сказал громче:

— Клянусь всю жизнь бороться с врагами народа!

Мать отпустила Вальку на один час. Пора было возвращаться.

Валька вздохнул и пошел к Историческому музею, все время оглядываясь назад.

На станцию Большие Липы поезд прибыл тоже утром.

Валькина мать долго сидела перед своим зеркальцем. Она волновалась. Валька заметил, что она раз пять намазывала и вытирала губы. Лицо у нее было бледное и растерянное.

Вальке было жалко мать, но он был сердит на нее и старался не выказывать жалости.

Наконец мать последний раз помазала губы, встала и сказала: