Давиде Морозинотто - Знаменитый Каталог «Уокер&Даун»

Короче, для нас, ребят из банды, Каталог — точно чудо из чудес. Его присылают в каждый дом примерно в начале года, и для нас это праздник чуть ли не похлеще Рождества. После ужина мама садится в кресло-качалку с Каталогом на коленях и внимательно рассматривает каждую картинку. Палец её движется по странице, и, когда он замирает на чём-то, что кажется ей интересным, мама спрашивает:

— Те Труа, что здесь написано?

И тогда я послушно читаю описание.

— А сколько стоит?

Я озвучиваю цену. Мама улыбается и замолкает, но палец вновь медленно ползёт по странице, словно она уже забыла о той вещи, про которую спрашивала.

Лишь один раз, один-единственный, палец остановился на одном месте и задержался там надолго. Это случилось два года назад, когда наша старая печка треснула и из трещины вывалилась кучка горящих углей, которые чуть не спалили весь дом. Печку пришлось выбросить, и сначала мы пару недель мёрзли, но потом так похолодало, что мой младший брат, Те Синк, заболел: у него поднялась температура, и он мог даже умереть. В общем, не то что температура у Эдди. Тогда мама решила купить новую печку и много вечеров подряд заставляла меня перечитывать ту страницу Каталога, где они были нарисованы, бесконечно переспрашивала цены и характеристики и всё качала головой. На следующий вечер всё повторялось.

Самая дешёвая печка стоила пять долларов семьдесят пять центов плюс расходы на пересылку — в итоге выходило больше семи долларов. Мама отправилась в посёлок с Ниной, нашей лошадью, и, когда вернулась, Нины с ней больше не было, зато она принесла деньги на печку. Конечно, мне было жаль Нину — она была отличной лошадью, и с тех пор мне и Те Ду пришлось таскать тележку вместо неё, но что поделаешь — печка зимой нужнее.

Кажется, я немного сбился. То есть я хотел сказать, что Жюли это здорово придумала: если надо решать, как потратить наши три доллара, то лучше Каталога ничего не найти. Точка.

Я повернул каноэ назад и начал быстро грести в сторону Убежища. Вместе мы вытащили лодку на берег и накрыли её ветками и тростником, чтобы спрятать от чужих глаз. А то кто знает.

Потом вырыли яму в земляном полу Убежища и закопали там наши три доллара, хорошенько затоптав это место. Теперь бегом домой — я впереди, нащупывая тропу среди зыбучих песков, за мной Жюли с Титом и последним Эдди. Как обычно, я распрощался с друзьями на перекрёстке после Трухлявого моста.

Эд жил в посёлке, где у его отца была своя амбулатория, а Жюли с Титом — в хибарке позади плантации Маккоя, и если честно, то лучше бы они переселились в наше Убежище, такое это было скверное место.

Я вернулся к себе домой. Нас в семье пятеро: мама, Чак — мой старший брат, вторым идёт Те Ду, потом я и ещё Те Синк. Отец умер, когда я был совсем маленьким, и я его плохо помню. А вот Те Катр родился через год после меня, но тоже умер, когда я ещё даже ползать не начал, поэтому его я совсем не помню, но мама настояла на том, чтобы имя осталось при нём, поэтому моего следующего брата, пятого ребёнка в семье, называли Те Синком [1] На французском языке deux, trois, quatre, cinq — это числительные 2, 3, 4, 5. То есть их звали Те Второй, Те Третий и т. д. .

В общем, у нас одни мужчины в семье, кроме мамы, конечно, поэтому она частенько называет нас «моя маленькая армия». Мне это нравится, только бесит, что она имеет в виду и Чака тоже, который вечно ничего не делает, а только и горазд, что бахвалиться на всю округу да раздавать подзатыльники направо и налево.

Когда я добежал до дома, Те Синк во дворе возился в грязи, а Те Ду как раз кормил скот и позвал меня на помощь. Я не очень-то хотел ему помогать, но Те Ду поманил меня пальцем и сказал:

— Тебе же лучше будет.

— Это в каком смысле? — не понял я.

Те Ду не ответил, только криво ухмыльнулся.

— Ты где сегодня был?

— У Фабронов, — тут же выдал я. — Помогал с сараем.

— А-а, устал, небось?

— Ну да.

— Так я тебе и поверил.

Те Ду уже стукнуло пятнадцать, и по росту он почти догнал Чака, но в отличие от нашего старшего братца Те Ду был славным парнем, и всё, о чём он думал, можно было прочесть у него на лице. В придачу он совсем не умел врать.

— Случилось что? — дошло до меня наконец.

Те Ду вздохнул, вылил в корыто полведра каши, и свиньи в загоне тут же начали толкаться и кусаться, чтобы добраться до еды первыми, будто им жареную индейку подали!

— Иди-ка ты лучше к маме, — снова вздохнул Те Ду. — Она давно тебя дожидается.

Когда он так говорил, вырвать у него какое-то объяснение было так же трудно, как заставить рыбу залезть на дерево. Поэтому я оставил Те Ду со свиньями и поднялся на веранду. И даже не забыл вытереть грязные ноги о тряпку перед дверью.

Мама перемешивала в котле рыбный суп — мой любимый! В кухне стояла ужасная духота. На стенах был всюду налёт из жирных пятен, над деревянным столом — туча мух, которые вели схватку за крошки не хуже давешних свиней.

Увидев меня, мама подняла голову и откинула с глаз прядь волос. С тех пор как умер отец, она всегда одевалась в чёрное, а из-под закатанных рукавов виднелись такие мускулы, что она могла бы потягаться в «железную руку» даже с мистером Дюбуа, нашим местным силачом.

— А, вот и ты, — сказала мама.

— Прости, что так поздно, мы немного задержались с работой…

— А как там Мишель?

Мишель был младшим сыном Фабронов.

— Нормально. Мы провозились с крышей весь день, да ещё на такой жаре…

Мама взглянула на меня. Всего на мгновение. И в это самое мгновение я понял: что-то не так.

— Ах, вот как? — заметила она. — Что ж, я рада, что Мишель уже может лазать по крышам. Не думала, что он так быстро поправится…

Теперь я совершенно точно знал, что что-то не так.

— В три часа мистер Фаброн заходил к нам, — продолжала мама, — чтобы одолжить бричку. Мишель упал с лестницы и сломал ногу, его нужно было срочно везти в посёлок к доктору Брауну.

Отцу Эдди.

— И знаешь, что самое странное? Сарай Фабронов, оказывается, не нуждается ни в какой починке… А когда мы приехали в посёлок — я, конечно же, отвезла их самолично, — доктор Браун уже обегал всю округу в поисках Эдварда. Он спросил меня, не отправились ли вы снова на байу играть в ваши глупые игры… Ты же знаешь, как там опасно!

Я так глубоко вздохнул, что вздох этот отозвался в пальцах ног щекоткой…

— Прости, мам.

Мама была темнее, чем её чёрное платье.

— А не хочешь ли ты поведать мне, чем занимался весь день, вместо того чтобы помогать Фабронам?

— Мы с Эдди гуляли, — признался я. — Ловили рыбу.

— И где же ваш улов? Может, добавим его в суп?

Конечно, у меня не было с собой ни рыбёшки: выудив наши три доллара, мы тут же вернулись в Убежище.

Мама покачала головой: