Давиде Морозинотто - Знаменитый Каталог «Уокер&Даун»

День выдался прекрасный, вот только Фрэнк и остальные люди в чёрном, не отстающие от нас ни на шаг, всё портили. А ещё с нами не было Те Труа. Я уже давно не видел Те Труа — с тех самых пор, как они с Жюли расстались, прошло уже много лет. Он постоянно путешествовал.

Под вечер мы снова сели в машину, и Жюли велела водителю ехать к дому. Хоть там можно было посидеть спокойно, без чужих глаз.

— Мне нужно в гостиницу, — заметил Эдвард.

— Никаких гостиниц, ты остановишься у меня, — вмешалась Жюли. — У меня полно места.

Эдвард немного поспорил, но в итоге сдался. Мы приехали к самому ужину, но никто не проголодался после сытного обеда, так что мы сразу отправились в гостиную на последнем этаже и захлопнули дверь. Прислуга принесла напитки. Мне — клубничный фраппе, который я обожаю и беру всегда, когда мисс Дамплер не видит. Жюли попросила виски и два кубика льда, Эдвард — чай. С тех пор как он впервые напился тогда в Новом Орлеане, никто ни разу не видел, чтобы он притрагивался к спиртному.

— Уф, — сказал он, потягивая чай, — как прекрасно быть с вами. Мне очень вас не хватало.

Мне тоже не хватало Эда.

— Какой прекрасный дом, — продолжал он.

— Да, милый, — заметила Жюли, — хотя я предпочла бы прежний.

Она имела в виду домик мисс Даун.

— Порой мне жаль, что мы всё продали, — заметил Эдвард. — Дом, склады, Каталог.

Я тоже сокрушался, что Каталога больше нет. Пожалуй, даже больше, чем остальные. Хотя я сам принял это решение. Оно было самым логичным. А я всегда дружил с логикой.

Внезапно мне вспомнилось, как много лет назад на старом вокзале я сказал Эдварду комбинацию электронного замка, после чего Те Труа забрался по лестнице на самый верх и нашёл акции Каталога, которые посыпались на нас, точно волшебный дождь из конфетти. Жюли крепко сжала меня в объятиях и позже, уже ночью, в доме Элли Кокрейн, снова меня обняла.

Что же было потом? Приехали адвокаты. Элегантные люди в тёмных плащах с кожаными чемоданчиками. Прошёл судебный процесс, следователи допрашивали и передопрашивали всех. Завещание мисс Даун было оспорено, акции были отданы на экспертизу все до одной. И пока судьи плодили горы бумаг, я, как и мои друзья, был вынужден пойти учиться. А когда судьи закончили свои разбирательства, мы уже выросли. И стали богаты.

Постепенно всё очень изменилось. Первым это заметил Эдди, старый добрый Эдди-очкарик. Ему нравилось учиться и разбираться в делах, так что он стал доктором и вернулся в байу. Те Труа поначалу нравилось чувствовать себя хозяином Каталога. Но потом и эта жизнь стала ему поджимать, он ведь не мог усидеть на месте, наш Те Труа. Он никак не мог привыкнуть к тому, что его называли «господин Шевалье», не любил решать текущие проблемы в компании, например принимать на работу новых людей и тем более увольнять.

«Это же люди, как ты не понимаешь, — твердил он. — У них же семьи. Я не могу делать вид, что ничего не знаю и знать не хочу. Это уже… слишком». Так что потом и он всё это забросил, шагнул на борт парохода и уплыл прочь. Жюли совсем не плакала, но я-то знал, что бегство Те Труа её очень ранило. «Что будем делать, Фрэнсис?» — спросила она тогда.

Я сделал кое-какие расчёты. И согласно расчётам, нужно было всё продать. Каталог работал до тех пор, пока мир жил со скоростью угольного паровоза, гудящего посреди западных прерий. Но теперь, когда появились большие дороги и автомобили, люди рассекали по миру с бешеной скоростью.

Когда мы прибыли в Чикаго из байу, у нас ушла на это почти неделя, а сегодня Эдвард оказался здесь за пару часов. Разве в таком мире осталось место для приключений? Кому и зачем нужен теперь Каталог? Итак, мы всё продали и на вырученные деньги купили два прекрасных дома и кучу книг. Мы даже думали, что купим на них своё счастье. Но счастье нужно заслужить. Мы старались как могли.

— Слушай, Фрэнсис, — сказала Жюли, — думаю, Эдвард, точнее, мы с Эдвардом должны кое-что тебе сообщить.

— Думаешь, время пришло? — вздохнул Эдди.

— Да, — ответила Жюли. — Видишь ли, Фрэнсис, мы здесь собрались не просто так. Нелегко говорить…

Эдди молча встал и вышел из комнаты. А потом вернулся с небольшим чемоданом. Я не видел этого чемодана ровно шестьдесят пять лет. Это был тот самый чемодан, который Эдди купил тем самым жарким утром, когда мы оказались в Новом Орлеане, за несколько часов до того, как нас приняла на борт «Луизианская история».

Моя сестра поднялась из кресла и встала передо мной на колени, взяв мою руку в свои. Руки её были холодные и гладкие. Руки стариков всегда такие. Она тоже вздохнула, совсем как Эдди.

— Фрэнсис, Питера больше нет. Он умер, — сказала она.

Питер. Так она называла Те Труа последние годы. Так это означало, что Те Труа больше нет. Я покачал головой. Это было просто невозможно. Те Труа не мог умереть. Некоторые рождаются бессмертными.

— Вот почему я попросила Эдди приехать: мне хотелось, чтобы мы были вместе. Мы знаем, как нелегко ты пережил смерть мисс Кокрейн…

Но мисс Кокрейн была уже очень стара. А Те Труа был молод и полон сил. Такие не стареют. Я покачал головой и протянул свободную руку к трости. «Тук-тук-тук», — застучала трость по полу, словно отгоняя эту мрачную новость. Обычно это всегда работало, но не в этот раз.

— Не надо, послушай… Питер тяжело болел. Он болел уже много лет, но мы молчали, чтобы не огорчать тебя. Он был в Таиланде, когда почувствовал, что с ним что-то не так. Он обратился в лучшие клиники, сдал все анализы, прошёл разные процедуры. Но узнал, что ничего не поделаешь.

— Иногда уже ничего не поделаешь, — повторил Эдди. — Я был рядом с ним, когда он ушёл. Он позвал меня незадолго до того. Я не мог оставить его одного. И тогда он мне сказал… — Голос Эдди прервался. — Он сказал… проститься с вами от его имени.

Жюли и Эдди переглянулись, точно ожидая моей реакции, но я не знал, что сказать.

— Он передал мне этот чемодан, — продолжал Эдвард. — Он хранил его все эти годы, и когда я его увидел, то чуть не упал. Фрэнсис, он просил передать его тебе. «Отвези ему», — прошептал он тогда. И вот я здесь.

Я улыбнулся, потому что эта история очень походила на стиль Те Труа. Старый мошенник!

Эдвард сел на пол, скрестив ноги, хрустя суставами, и это далось ему отнюдь не так легко, как Жюли. Он открыл чемодан и протянул мне деревянную маску. Она была немного страшной, вырезанной вручную, вместо глаз зияли два отверстия, нос изгибался дугой.

— Это из Меланезии, — сказал Эдвард. — Питер приметил её в рыбачьей лачуге на одном из островов. Её хозяин никогда прежде не видел белого человека. Когда Питер полез в кошелёк за деньгами, рыбак решил, что незнакомец хочет его убить, и чуть не кинулся на него с ножом. Питер говорил мне, что едва избежал смерти.