Арнольд Негго - Остров великанов. Повесть

Гость между тем, спросив разрешения, сел в кресло-качалку и, не переставая улыбаться, стал потихоньку покачиваться, уголком глаза наблюдая за Ильмаром.

- Сынок, - сказала Ильмару мать, вынимая из комода какие-то вещи, - посмотри за молоком, чтоб не выкипело, да гостя угости, пусть с мороза погреется. А я скоренько соберусь, - добавила она, выходя из комнаты.

- Благодарю вас, я только что завтракал, - сказал Ури.

- Сейчас, мама. - Ильмар неторопливо вышел на кухню.

Ури остался сидеть в качалке. Цепкий взгляд его заметил в углу над столиком Ильмара портрет моряка. Суровое лицо показалось знакомым.

«Отец… - догадался Ури… - Интересно, мать в самом деле собирается уходить или так и будет здесь шнырять по комнатам? Не хватает, чтобы я из-за этого дурака на дворе мерз. Поговоришь при ней…» - Ури с беспокойством заерзал в качалке.

Вернулся Ильмар. По-хозяйски расстелил на скатерти клеенку, принес кастрюлю с молоком, чашки.

Большую красную чашку с белыми чайками показал Ури.

- Отец из нее пил, - пояснил он, - его любимая была.

Ури не притронулся к молоку.

- Могу тебе новость сообщить капитан. Только пока никому ни слова, хорошо?

Ильмар не ответил.

- Я еду в Артек! Посылают, - весело сказал Ури.

- Что, еще одна путевка пришла? - рассеянно спросил Ильмар.

Ури поморщился.

- Не интересовался этим вопросом… Посылают, - мечтательно повторил он. - Придется ехать: отличник, тут уж ничего не поделаешь. - Ури был разочарован, что Ильмар не только не позавидовал ему, но и вообще едва обратил на его слова внимание.

- Да, ты знаешь насчет экскурсии в Таллин? - вдруг спросил он. Из нашего класса ни один не едет. Мать не хочет пускать. Говорит, за скверное поведение…

В комнату вошла Тереза. На ней было синее шерстяное платье. Это платье она впервые надела после смерти мужа и сейчас выглядела в нем красивой и помолодевшей. Волосы были хорошо уложены, а глубокие морщины у глаз стали незаметны, словно кто разгладил их доброй рукой.

Перехватив недоуменный взгляд сына, мать улыбнулась.

- В волисполком пойду: говорят, человек из города приехал, лекцию будет рыбакам читать! Народ идет - не грех и мне послушать. Ты, сыночек, дал бы мне какую тетрадку, что ли, - нерешительно попросила она. - Глядишь, пригодится.

Ильмар с непривычным чувством радостного смущения вытащил из-под своего стола старый матросский сундучок. На внутренней стороне крышки - фотография отца, точно такая же, как на портрете. Рядом - снимок военного корабля, на котором отец когда-то служил.

В сундучке - кипа тетрадей, книги, длинный рыбацкий нож, целый мешочек янтарей и большая алюминиевая фляга с надписью чернилами: «Вольдемар Таммеорг».

После ухода матери в комнате на некоторое время воцарилось тягостное молчание.

«Сказать или не сказать? - подумал Ильмар. - Нет, ничего не скажу. Если опять начнет про учителя, вытолкаю и хорошенько по шее надаю. Хватит воду мутить».

Ури заговорил об учителе.

- Вчера, - сказал он, - я разговаривал с матерью. Представляешь, оказывается, она очень не уважает Уйбо. Пожалуй, ты был прав… Я пришел тебе сказать, что согласен бросить всю эту затею. Знаешь, как будто ничего не было, мы ничего не знаем… Все забудется само собой.

Ильмар зло посмотрел на Ури.

- Вот что, - еле сдерживая себя, проговорил он, - сегодня после обеда мы с дядей Мадисом в Кивиранна едем, а вот завтра мы с тобой вместе пойдем к учителю.

- К учителю? - переспросил Ури. Глаза его с беспокойством забегали. Такой поворот дела был неожиданным. - Зачем? Да ты спятил, капитан!

- Мы пойдем и все ему расскажем, о пасторе тоже, - твердо сказал Ильмар. - Ты знаешь меня, Ури. Это мое последнее слово.

- Ни за что! Да! Я не пойду!

- Тогда я один пойду!

- Попробуй только. Ты поклялся молчать, ты дал пионерскую клятву, не советую тебе забывать об этом.

Ильмар угрожающе поднялся. Ури тоже вскочил и, попятившись, многозначительно сунул руку в карман. Ильмар подошел к нему вплотную.

- Ну? - строго спросил он, сжимая кулаки.

Ури отшатнулся. Трясущимися губами он с ненавистью прошипел:

- Хорошо, пойдем… только после каникул. Завтра я уезжаю. Но ты… не вздумай без меня пойти. Я с тебя слова не снимаю, помни!

- Ладно, пусть так. Садись и пей свое молоко, - презрительно бросил Ильмар, - Я посмотрю, что с плитой делается.

Оставшись один, Ури долго смотрел на сундучок Ильмара. Внезапно какая-то мысль озарила его лицо.

- Хорошо же, ты еще пожалеешь… - прошептал он, Ури быстро нагнулся, что-то взял из сундучка и тихо шмыгнул в сени, где висела его куртка.

Старый рыбачий парусник встал на якорь недалеко от каменистого берега Кивиранна.

Ильмар сидел у мачты и возился с морским компасом. Сойти с рыбаками на берег он не захотел.

- Ну, что ж, - после минутного раздумья сказал Мадис, - оставайся, за шкипера будешь. Только мы ведь не скоро вернемся. Может, час, а может, и два проторчим. Сам знаешь, к кому приехали. Как бы не замерз, сынок, - погода свежеет. - Мадис показал на море.

Низкий, холодный ветер срывал с гребней высоких зеленовато-серых волн брызги пены. Вода пузырилась и становилась непрозрачной.

- Ничего, дядя Мадис, не замерзну. Нарочно полушубок взял, он теплый.

- Ну, коли теплый, будь по-твоему. Тогда мы и рулевого с собой прихватим. У Энделя длинный язык, как раз для нашего дела годен.

С кормы послышалось добродушное ворчание. Громадный широкоплечий детина, только немного уступавший Мадису ростом, показал приятелю пудовый кулак.

Рыбаки засмеялись. Все хорошо знали, что Эндель и двух слов толком связать не может.

- Я тебе, сынок, все же плащ оставлю, - сказал Мадис. Он снял с себя большой парусиновый плащ и закутал в него Ильмара, под ноги сунул овчину. - Ну, с богом! - крикнул он рыбакам.

Три неуклюжих великана отвязали от кормы лодку и отчалили.

Мадис покачал головой.

- Зря парня оставил. Не дай бог, сковырнется с борта. Вишь ты, сказал он словно про себя, - Вольдемар на этом «Калеве» рыбачил, и Ильмар, как свободная минутка, - так на парусник. Чистит, скребет его, сам красил прошлой весной. Хороший парень, труд любит и рыбак будет что надо. А вот что, братцы, - обратился Мадис к рыбакам, - ежели с мотоботом дело выйдет, назовем-ка его «Вольдемар Таммеорг». А? Славный рыбак был Волли. Таких, как он, теперь нет.

- Славный был рыбак, - согласились великаны. - Немного таких на острове осталось.

Деревня Кивиранна находилась недалеко от мыса Белые скалы. Проклятый мыс, темневший вдали грудой хаотически нагроможденных скал, далеко под водой протянул свои каменные щупальца. Причудливо источенные волнами льдины, как большие белые чайки, сидели на торчащих из воды вершинах камней.