Арнольд Негго - Голубой «Лангуст»

Торопливость, с которой пассажир покидал корабль, походила на бегство. Спасаясь от бесцеремонного любопытства, он скользнул в гущу иностранных туристов, сходивших на берег. В мягком блеске палубных ламп блестело от дождевых капель наглухо застёгнутое непромокаемое пальто. На клапане венгерского рюкзака выделялся силуэт чёрной цапли.

Человек был у портала морского вокзала, когда услышал голос, усиленный громкоговорителями:

— …рюкзак алого цвета… На клапане наружного кармана чёрная цапля… Просьба срочно обратиться к старшему помощнику капитана…

Трубило радио «Экватора». Пассажир ещё поспешнее стал протискиваться к выходу, но вдруг резко повернул назад, к морю, и зашагал вдоль причала, мимо белого, как айсберг, теплохода «Экватор».

Впереди за шеренгами машин и штабелями грузов тускло горел фонарь. Там были служебные ворота.

Чиркнув спичкой, человек закурил и вошёл в тесный закуток между ящиками.

— Сделано отлично. Филипп. — мрачно подбодрил он себя. — Шаги услышу не позднее, чем угаснет сигарета.

Действительно, шаги послышались с той стороны, откуда он их ждал. Филипп снял рюкзак.

«Глупо рисковать, — подумал он. — но делать нечего».

В руках появился карманный фонарь с потайным механизмом. Держа его, как держат пистолет, он приготовился к встрече.

Во мгле появился неясный силуэт. Филипп разглядел мальчишку в белой испанке. Тот кого-то разыскивал. Осмотревшись по сторонам, он кинулся к служебным воротам.

Филипп не сдержал возгласа разочарования:

— Разрази меня гром, если это не тот паренёк; который поднял на теплоходе панику.

Незадолго до прибытия в порт на «Экваторе» послышался крик о помощи. Случилось это у берегов Солнечного.

Услышав крик, Филипп сдвинул штору и увидел бегущих людей. Он выскочил за дверь. Столпившиеся на корме пассажиры говорили о каком-то мальчугане в белой испанке.

Филипп вспомнил об оставленном рюкзаке… Дверь каюты, когда он вернулся, была заперта. Створки багажного шкафа открыты настежь. Однако рюкзак, висевший под пальто, был цел…

…Из-за поломки в моторе Жора Амбарцумян безнадёжно опаздывал. Он вёл в Солнечный машину с продуктами. На углу Приморского бульвара поднял руку кто-то в плаще с рюкзаком за плечами. Жора затормозил.

— Быстро! — крикнул он, распахнув дверцу.

Филипп осторожно закинул рюкзак на сиденье и сел, засунув руки в карманы пальто.

— В Солнечный? — на всякий случай уточнил он глухим голосом.

— Совсем опаздываю, — пожаловался Жора.

— Дикое совпадение. Жора, я тоже.

— Вы знаете моё имя?

— Да, — не поворачиваясь, сказал Филипп.

Жора посмотрел на случайного пассажира. Поднятый воротник, перчатки, шарф, тёмные очки невольно вызывали в памяти уэллсовского невидимку. Лицо, шею и руки пассажира скрывали бинты.

— Катастрофа?

— Небольшой эксперимент.

Жора стал набирать скорость.

— Остановите машину! Кто-то в кузове! — вдруг потребовал пассажир.

— Хо! — оскорбился Жора. — Не надо обижать, дорогой. Скорее кассир забудет запереть сейф, чем я машину.

Пассажир замолчал и после некоторого колебания попросил высадить его у Потёмкинской дачи. Просьба насторожила Жору. Он не первый год работал в Солнечном и слышал, что когда-то, ещё до войны, Потёмкинской дачей называли особняк в Верхнем парке. В старое время особняк принадлежал родственникам знаменитого князя Потёмкина. Один из них — поручик Потёмкин — жил, по слухам, за границей.

Жора молча соображал. Протянув руку, нащупал в рюкзаке холодную сталь. Филипп не шевелясь смотрел в боковое стекло.

— Приспособление для рыбной ловли, — насмешливо уронил он.

Насторожённость неизвестного пассажира действовала на Жору удручающе. Он подумал, что не стоит упускать его из виду.

Машина спустилась к Солнечному. Впереди слабо проступил покатый силуэт Велнкан-горы. Внизу, у её подножия, — огни пионерского лагеря. Последний крутой вираж — и вот уже показались фонари входной арки.

В тот момент, когда машина разворачивалась у столовой, шофёр и пассажир услышали короткий стук захлопнувшейся дверцы кузова. Жора рванул тормоза.

— Ждите здесь! — заорал он, выпрыгнув из кабины.

В темноте метнулась к морю белая испанка.

Жора помчался вдоль берега. Испанка исчезла. Расстроенный, он вернулся к машине. Кабина была пуста.

Лагерь спал. Вдали за стволами деревьев замигали фары. Машина остановилась у гаража.

«И Жора полуночничает», — думает Марат Туманов, удивляясь столь позднему появлению его в Солнечном.

В окне Голубого коттеджа вспыхивает и гаснет свет. Затем штора на окошке приобретает фиолетовый оттенок.

Свернув к коттеджу, Марат ныряет под низкие ветви сирени. Окно приоткрыто. Марат раздвигает шторы. Это палата изолятора.

Андре Леметр, тринадцатилетний француз, стоит в ночной рубашке на тумбочке и приспосабливает, на люстру свои трусы. На подушке раскрытая книга.

— Салют, Андре! Занимаешься гимнастикой?

Трусы падают вниз. Андре успевает их подцепить, не оглядываясь, сползает с тумбочки и пыряет под одеяло с проворством, которого трудно ожидать от человека с забинтованной ногой. Книжка исчезает. Только после этого француз с приятным изумлением обнаруживает присутствие вожатого.

— Я только хотел ему голову оторвать. — радостно сообщает он.

— Кому? — вежливо осведомляется Марат.

— Жуку.

Андре смотрит на Марата лучистыми глазами.

— Он, наверное, вас испугался и спрятался.

— К тебе под подушку?

Андре смеется. Отпираться не имеет смысла. Он достаёт книжку. На обложке человек с аквалангом. Андре занимается подводным спортом. В отряде Марата два отличных пловца. И оба соперники. Второй, канадский скаут Гленн Хилл, был чемпионом Солнечного по плаванию.

Сквозь шум непогоды прорвались далёкие звуки ударов.

— Спать. Андре! Книжку в тумбочку. Окно не открывай. Ветер где-то палатку порвал. Слышишь, бухает?

Андре прислушался.

— Кто-то стучит на море! — удивлённо восклицает он.

— На море?

— Конечно! Там кто-то стучит по дереву. У меня прекрасный слух. В лицее я ловил подсказку с последней парты. Вот опять… Как топором рубят.

— Ложись, дружок, — успокаивает Марат.

— Недавно кто-то бегал. Быстро-быстро. Я посмотрел в окно. Ничего не видно, по всё-таки кто-то бегал.

«Милая история». — уже с тревогой думает Марат.

Пожелав мальчику спокойной ночи, он плотно закрывает окно.

Лампа из медицинской комнаты светит в сторону моря, как маяк.