Арнольд Негго - Голубой «Лангуст»

— Ты хитрый. — сказал он.

Андре собирал вещи, распихивая их по карманам:

— Это значки… Это шариковый карандаш — папин подарок. А это книга про аквалангистов. Её можно засунуть под шведку. У меня есть маска с трубкой, ласты и бинокуляры. Бинокуляры лучше, чем маска. — Он показал Ильмару аккуратный пластмассовый пакетик с морскими очками. — Буду искать под водой королевскую рапану.

— Что это такое?

— Морской хищник, как улитка в ракушке. Бывает очень большая рапана. Такие глубоко под водой и без акваланга не достанешь. Но акваланг дома. Ничего не поделаешь… Вот ножичек, а это сигнальный фонарь. Игорь подарил. Хороший? Ты азбуку Морзе знаешь?

Ильмар взял фонарик и посмотрел, как он переключается.

— Это вещь. Кто живёт у моря, всему понемножку научится. — чуть слышно ответил он на вопрос. Ему стало не по себе от мысли, что сейчас останется один.

Андре понял Ильмара. Он что-то вытащил из кармана и незаметно положил в тумбочку:

— Ну, пока! Не грусти. Ты хороший. Только любишь молчать. В Эстонии, наверно, все такие. А я люблю поболтать. Сейчас начнётся праздник «Развёрнутых знамён», и я могу опоздать. Я часто буду прибегать. Салют!

Ильмар остался один. Оглядел опустевшую комнату, заметил на столе забытые камешки, спрятал их. В тумбочку с подарком Андре он не догадался заглянуть. Поправил постели, расставил вазы с цветами.

Где-то у моря запели фанфары. Потом шумно забухал оркестра Ильмар не мог увидеть парад из своего окна.

Вот всё смолкло. Ильмар понял: началась торжественная линейка!

Постояв в нерешительности перед дверьми, он собрался с духом и выглянул в коридор. Кабинет врача был закрыт. Дверь на набережную чуть приоткрыта.

Босиком, в длинной до пят ночной рубашке Ильмар приблизился к двери, толкнул её. От неожиданности зажмурил глаза. За порогом　всё сверкало. Слепило небо, слепили яркие листья залитых солнцем деревьев, и совсем близко блестело синее море.

Неподалёку за высокими самшитами кто-то разговаривал. Ильмар узнал голоса врача и Наташи.

— Полноте, голубушка, — сказала врач недовольным голосом. — Я устала, и хватит с меня неприятностей. Мальчика давно следовало передать в милицию. Он, видите ли, не помнит свою фамилию…

— Ильмар не похож на обманщика.

Огорчённая Наташа встала. Увидев в дверях Ильмара, она сделала испуганное лицо и незаметно погрозила пальцем.

— Я пойду. Виктория Львовна.

Наташа поднялась по ступенькам к мальчику:

— Ты слышал?

— Да.

— Пойдём в палату… Не сердись. Виктория Львовна добрый человек. Не горюй, всё будет отлично.

Они вошли в палату.

— Тебе ещё рано вставать. — Наташа заботливо уложила его в постель.

Смущённо улыбнувшись, она спросила:

— Ты в самом деле не помнишь фамилию?

— Нет! — твёрдо ответил Ильмар.

Наташа вздохнула и, поправив свисавшее с койки одеяло, вышла из палаты.

После линейки в палату зашла Тамара, а с нею в светлом костюме добродушный толстяк с облупленным носом.

— Ну, как? — быстро проговорила Тамара. — Тарелки до блеска вычищаешь?

— Да, — равнодушно ответил Ильмар.

— Гм! — хмыкнул гость и подмигнул. — Непохоже, чтоб у такого богатыря был плохой аппетит.

— Михаил Александрович, извините меня. Приехали гости… Сейчас начнём соревнования, должна бежать.

— Бегите, милая. Я посижу, передохну, коли уж набрёл на прохладное местечко.

Тамара ушла. Гость по-домашнему устроился на стуле, расстегнул пиджак.

— Жарко, — грустно пожаловался гость. — Искупаться бы. Любишь море?

— Люблю. Вы доктор?

Гость устало кивнул головой.

— Ну, так что же с тобой приключилось? Будем вспоминать вместе, идёт? Ты в поезде ехал, прежде чем попасть в лагерь?

— Я не думал, что попаду в лагерь. Сначала я поехал в гости к одному знакомому лётчику в Новороссийск. Он был другом моего отца. Отец спас его от фашистов, а сам погиб. Я жил в Новороссийске целый месяц. Потом лётчик уехал в Москву и написал мне, что моя мечта исполнилась. Прислал мне деньги, документы и телеграфировал, куда нужно ехать. Дал адрес знакомых. Меня посадили на теплоход… И тут я всё потерял. Не потерял, а что-то случилось… Что-то было, а что — не помню…

Глаза Ильмара потемнели. Он замолчал и резко отвернулся к стене.

— Ну-ну, дружок, — сказал, успокаивая, профессор. — Стоит ли нервничать человеку, у которого исполнилась мечта и все неприятности позади. Говоря начистоту, меня интересует, как ты залез в продуктовую машину, когда сошёл с теплохода?

Ильмар не ответил. Профессор взял его за руку:

— Вспомни!

— Нет. — сказал Ильмар и с тоской подумал: «Сколько раз меня спрашивали про эту машину!»

— Вспомни! Ты выпрыгнул на ходу и побежал к морю.

— Нет.

— За тобой гнались, и ты, бросившись на пирс, упал в темноте в воду?

— Нет…

— Волны, большие, страшные волны и солёный вкус во рту!

— Да… — вздрогнув, сказал Ильмар. — Волны и красный свет.

— Резкая боль в правой руке!

— Да!

— Ты упал с пирса в воду и ударился головой.

— Нет… — снова в отчаянии прошептал Ильмар, и на его глаза навернулись слёзы.

— Всё будет отлично, мальчик, — пряча тревогу, сказал профессор. — Дай-ка я посмотрю голову. Ага! Очень хорошо… Тут тоже прекрасно. А это? Ну да… Болит?

Нащупав на темени мальчика едва ощутимую мягкую шишечку, профессор изменился в лице.

«Вот в чём история! — подумал он. — Странно, что я не заметил её раньше…»

— Болит? — переспросил он и сильнее надавил на темя.

— Чуть-чуть, — сказал Пльмар. — Чуть-чуть жечь начинает. Теперь всегда так, если я долго думаю. Я помню дверь. Она страшная и всё время в темноте. Я знаю: если она откроется, я всё вспомню. Опять жжёт…

— Это пройдёт, — ласково успокоил профессор. — Не волнуйся, дружок. Ты утомился. Скоро я приеду за тобой. Ты ведь не будешь возражать, если я свожу тебя к себе в гости.

Ильмар горько вздохнул.

— Я сам уеду из лагеря! — вырвалось у него.

— Глупости! — Профессор нахмурился. — Откуда эти мысли? Впрочем, догадываюсь…

Ильмар улыбнулся и ответил на доброе крепкое рукопожатие.

Марат ждал профессора в кабинете врача. Войдя, профессор попросил стакан воды и удовлетворённо сказал:

— Мальчишка чудесный.

Марат сбегал в скверик и принёс холодную из-под крана воду.

— Ретроградная амнезия, — сказал Профессор. — На темени прощупывается небольшая шишечка…

— Это опасно? — спросил Марат.

— Да, возможно повреждение черепа. Необходим снимок. — Профессор поставил недопитый стакан. — Опасения насчёт ночной драмы не лишены основания. Признаться, я поражён. Сам мальчик вряд ли мог получить такой ушиб в теменной области, если б даже и упал. Мне приходилось видеть следы подобных травм после удара кулаком особым приёмом… Это не ушиб, а удар, нанесённый человеком.