Михаил Колесников - Экспедиция идет к цели [Приключенческая повесть]

— Эге! Очень быстро ты принимаешь решения. К Сандагу и Тимякову идти с голой гипотезой нельзя: сперва нужно тщательно подготовить документацию, а саму идею изложить скучным голосом — чтоб поверили. Или наряду с идеей подсунуть им еще что-нибудь интересное, отвлечь внимание от основного. Психологический прием. Неоднократно проверено. Дескать, просим оставить здесь на некоторое время с целью уточнения… Если доверишь это дело мне, то, пожалуй, постараюсь убедить их. А если не получится, подключим тебя.

— Доверяю. Значит, решено? Мы остаемся здесь!..

Она безвольно опустила руки, но на губах ее была улыбка.

— У нас с тобой в Гоби интересы… — пытался он утешить ее.

— Ладно, — сказала она, — Ты — мой главный интерес. С тобой я готова искать не только подземное море, но даже подземный океан, искать хоть всю жизнь…

— Ну вот и объяснились, — сказал он удовлетворенно. — А теперь — за дело!

Тимяков и Сандаг писали предварительный отчет, сопоставляли накопленные данные. Составу экспедиции еще предстояло много потрудиться, но главное было сделано: найдена вода, обследованы пастбища.

Новый город, центр Южногобийского аймака, нужно строить под защитой хребта Гурбан-Сайхан, не доезжая северного склона горы Дзун-Сайхан.

Над экспедицией в последний месяц словно бы пронесся некий смерч. А теперь вдруг все стихло, успокоилось. Но тот самый ураган пустыни, который крутил и вертел их в своих вихрях, едва не стоил им всем жизни и завершился покушением на Сандага, сделал свое дело: люди с невиданной силой потянулись к работе, стали на редкость изобретательными. Рабочие на буровых трудились и в праздничные дни, выстаивая иногда по две-три смены.

Теперь невероятные приключения, а вернее, открытия случались в самой работе. И начинало казаться, открытиям не будет конца. Творческая энергия проявляла себя на каждом шагу.

Как-то в юрту Сандага, где в это время находился Тимяков, зашел Пушкарев. Он положил на стол округлый камень величиной с огурец, тот самый, что взял с алтаря Тары, — яйцо динозавра.

— Яйцо раскололось или раскрошилось — не знаю, да я и забыл о нем. Ну, взял недавно лупу, решил проверить, не камень ли? И вот что увидел!.. Может быть, это заинтересует ученых?

Он протянул лупу Сандагу. Тот долго рассматривал внутренность яйца: не то узор, не то рисунок на шероховатой поверхности…

— Невероятно, поразительно! — наконец воскликнул он. — Ничего подобного еще никто не находил… Не верю своим глазам!

И он передал лупу Тимякову.

Географ издал возглас изумления.

— Эмбрион динозавра! Я вижу мелкие кости эмбриона, фаланги пальцев… Насколько мне известно, неокостеневший скелет эмбриона не сохраняется в ископаемом состоянии. Да, внутри яйца никогда еще не были обнаружены зародыши. Это чудо! У вас легкая рука, Александр Сергеевич. Конечно же, вы сделали выдающееся открытие…

Зародыш динозавра! Это в самом деле было чудо, которое завтра взбудоражит весь ученый мир. Доисторическое яйцо переходило из рук в руки, и рождались дерзкие, фантастические мысли о том времени, когда, возможно, найдут способ влить жизнь в окаменевшую структуру, и тогда человек увидит во плоти, какими они были, двадцатиметровые чудовища. А могло случиться и так, что, присыпанные дюнными песками, кладки яиц самых поздних рептилий, когда климат стал меняться и появились ледяные пещеры наподобие той, какую видели в Котловине пещер, были увлечены текучими водами, попали в мерзлоту и… Тут уж начинался воистину бред воспаленного мозга. Ведь сохранились мамонты! Правда, мамонты жили не в меловом периоде. В меловом не было вечной мерзлоты… Но отсутствовала ли? Кто может определенно утверждать это? Так ли уж резко отличался климат той поры от нынешнего? Монгольское плато поднято над уровнем моря на пятьсот метров… Если бы удалось установить последовательность изменений древних ландшафтов, смену животного и растительного мира, климата прошлого! Но Пушкарев понимал: такая работа потребует многих лет самых напряженных усилий. Ведь вся полоса хребтов Гобийского Алтая до сих пор сейсмоактивна, здесь часты землетрясения, и придется учитывать подобный факт, так как кладки яиц динозавров находят обычно в отложениях верхнего мела, а именно в то время началось, по словам Тимякова, новое «воздымание» Гоби-Алтайских хребтов.

— А вам приходилось видеть кладки яиц динозавров? — спросил Пушкарев у Сандага и Тимякова.

— Да, конечно, — ответил Тимяков. — Хотя специально палеонтологией мы не занимались, но видели в Баин-Дзаке вымытую из породы кладку яиц в пятнадцать штук. Попадаются яйца разной формы: есть продолговатые, как это, а есть совершенно круглые, очень большие, объемом до полутора литров. До Баин-Дзака отсюда несколько часов езды. Можно наведаться, если хотите. Вижу, все это занимает вас?

— Не совсем. Речь идет о другом. У нас с Басмановой возникло интересное предположение.

— О динозаврах?

— Нет, разумеется. Пусть динозаврами займутся специальные экспедиции. Нас интересует одно: вода в Гоби!

— Мы нашли воду. Чего еще?

— Мы намерены найти море пресной воды. Именно море, которое, по нашим предположениям, тянется от Заалтайской Гоби на западе до восточных границ Монголии, то есть на тысячи километров!

— Ничего не понимаю, — сознался Тимяков. — А при чем здесь динозавры?

— Они имеют самое непосредственное отношение к гипотезе: динозавры пили воду, плескались в воде, многие из них вели полуназемный, полуводный образ жизни…

Сандаг заинтересовался, сразу же развернул на столе карту Гоби, стал водить по ней карандашом, делая пометки.

— Замечательная идея! — воскликнул он. — Все гениальное просто: идея, можно сказать, лежала на поверхности. Да, проверкой ее следует заняться. Разошлем во все концы озерной впадины партии и отряды гидрогеологов! Внесем в план работы Ученого комитета как задачу номер один, подключим Восточную экспедицию. Вы удовлетворены?

— Не совсем. Мы хотели бы с Басмановой непосредственно участвовать в проверке нашего предположения.

— Вы согласны оба остаться здесь?

— Об этом и пришел просить и от себя и от ее имени. Здесь наш основной горизонт. Кроме того, я не завершил дело с находкой природного газа.

Сандаг даже крякнул — так неожиданна была просьба геолога.

— А кто будет вести работу в геологическом кабинете Ученого комитета, составлять сводную карту минерально-сырьевой базы МНР? Это дело государственного значения.

— Не знаю, — простодушно сказал Пушкарев.

Сандаг и Тимяков переглянулись.

— Вам придется перейти в полное подчинение начальству Восточной экспедиции, а там народ сугубо практичный, они не станут относиться к вам как к автономной единице.