Владислав Крапивин - Семь фунтов брамсельного ветра [litres]

Впрочем, сегодня Лоська сказал, что перевод отца отменили!

— Мама хочет поехать к нему на Новый год…

— А ты?

— На двоих денег не хватит. Да и трудно: для детей, чтобы им ехать туда, нужно особое разрешение оформлять, не успеть уже…

Он закашлял.

— А с кем останешься?

— С соседями. Не привыкать…

Я как-то видела этих соседей. Ясно было: начнут керосинить в праздничную ночь, будет им не до пришлого пацана.

…Конечно, когда мать уехала, мы забрали Лоську к себе.

Праздник мы встречали уже на новой квартире. Было здесь еще не обустроено, не расставлено, не развешено как надо, но все же в углу мы установили ярко-зеленую елочку, которую ставили каждый год. Была она искусственная, но пушистая, будто с настоящей лесной опушки. Папа купил ее, когда я была еще крохой.

А настоящую елку я не хотела, боялась даже. Запах хвои напоминал запах венков. И сразу вспоминалось белое папино лицо над коричневым краем гроба перед тем, как положили крышку и гроб ушел в шахту крематория… Рядом с крематорием есть длинная стена, на ней множество табличек с именами… И папина… Не хочу сейчас об этом…

Переливались на елке лампочки. Мы накрыли большой раздвижной стол, оставленный нам Лифшицами.

Лоська всем нам принес в подарок большущую коробку с шоколадным драже. Интересно, где взял деньги? Небось опять промышлял на бульваре у шахматистов, они там собираются в любую погоду…

Я для Лоськи тоже приготовила подарок: настенный календарь с портретом серого гладкошерстного кота: вдруг похож на Умку? Лоська серьезно подтвердил, что очень похож. А еще я подарила ему книжицу Джеральда Даррелла «Поместье-зверинец».

— Это про зоопарк, который он устроил на острове Джерси. На том, с которого монеты…

Лоська с этой книжкой сразу притих в большущем кресле, тоже оставшемся от прежних хозяев. Он скинул теплую одежду и остался в костюмчике с красным галиотом. Видимо решил, что такой разноцветный наряд — самый подходящий для праздника. Тем более, что батареи в комнатах жарили в полную силу, пришлось даже открыть форточки. Мама, правда, забеспокоилась:

— Лосик, тебя не продует? Ты и так все время покашливаешь.

— Нет, тетя Валя, ко мне сквозняк не долетает…

Пришел дядя Костя. Сказал, что заскочил к нам на минутку, по дороге в банкетный зал «Стройметалла». Мы, конечно, обрадовались и никуда его не отпустили.

Илья куда-то сходил и привел свою Татьяну. Она смущалась и потому показалась мне симпатичнее, чем прежде.

После двенадцати, когда отзвучали полагающиеся тосты и пожелания и были съедены салат с крабовыми палочками и купленные в магазине «Аппетит» пельмени, Илья с Таней ушли праздновать в свою студенческую компанию.

— Ма-а, это недалеко, на Гоголевской. Я позвоню…

Перед уходом Илья пустил Лоську к компьютеру. Тот быстро вышел на прямую связь с каким-то холостяком во Флориде, который хотел провести предновогодние часы в шахматных поединках (там-то, в Америке, еще был день). Сражались они долго и с удовольствием. А мама, дядя Костя и я сели смотреть старую, как вселенная, комедию «Карнавальная ночь».

Когда кино кончилось, дядя Костя распрощался.

— Надо все же заглянуть к коллегам. Возможно, они еще не все выпили-съели…

Лоська со счастливой улыбкой победителя спал перед выключенным компьютером — локти и голова на подлокотнике кресла. Мама легко подняла его на руки и понесла к постели. Лоська не проснулся, только покашливал во сне. Тонкие ноги болтались, как у деревянной куклы, с них все еще не сошел летний загар.

— Какая ты сильная, — сказала я маме, когда она укрыла Лоську пледом.

— Ох, да весу-то в нем… Кузнечик… Женя, знаешь, мне вдруг показалось, что я Илюшку несу… Так и не заметила, когда вы оба выросли.

— Мама, не грусти…

— Я не грущу. Просто подумала: как он там со своей Татьяной…

Илья словно услышал — тут же откликнулся. Позвонил, чтобы «еще раз поздравить семейство».

Мама поулыбалась и вдруг сказала:

— Женечка, я хочу показать одну вещь… Я разбирала портфель со старыми папиными документами, с письмами и фотографиями. Ну, с теми, где его бабушки, дедушки и другие давние родственники. Каждая карточка завернута в бумагу. И среди них — вот… Сначала я думала: тоже фотоснимок на толстом картоне…

Это был не снимок. Это была черная компьютерная дискета.

— Мама! А если это та, про которую говорил Илья…

— Вот и я думаю…

— Что же ты сразу ему не сказала?

— Я нашла сегодня утром. И решила, что лучше после праздника. Сегодня и так хватило хлопот…

— Мамочка, дай!

Я включила компьютер, вставила дискету, нашла на экране значок «Диск 3,5». Такие-то простые штуки я делать умела. Курсором мышки надавила клавишу «Открыть». Открылась программа «Word». Компьютер пожужжал. Подождал. Монитор мигнул и выдал окошко с надписью:

ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ!

Вот так… Наверно, был нужен тот самый пароль, о котором говорил Илья: «Ар-до-кап».

— Мама, здесь без Илюхи не разобраться.

— Ну и ладно. Подождем… — Мама казалась уставшей. Хотя почему «казалась». Ей так досталось в декабре…

Я спрятала дискету в книгу Грина — ту же, где лежал кленовый лист.

Мы с мамой решили выпить чаю на кухне.

— И съешь хоть кусочек торта, с одного ломтика не потолстеешь. Смотри сколько осталось.

— Мамочка, я правда не могу! Лоська завтра все умнет, не бойся…

На холодильнике мигал черно-белым экранчиком наш старенький портативный телевизор. Знакомый всей стране ведущий важно рассказывал, какая погода будет в первый день нового года.

— …В Яхтинске сорок два градуса мороза… — услышала я.

…Весь вечер я запрещала себе тревожиться о Пашке. Даже думать запрещала. Потому что, если ты в беспокойстве и печали проводишь новогоднюю ночь, весь год будет таким. Это — примета… Но сейчас я как представила обмерший от лютого холода город (сугробы, фонари, увязшие в морозном дыму) — словно сама оказалась раздетая на улице. Дернула плечами.

Мама быстро взглянула на меня и ничего не сказала.

«Ведь мог бы позвонить хотя бы перед праздником! Ну пусть у них дома там нет телефона, но с работы отца разве не мог? Или с почты — не такие уж большие деньги, если три минуты…»

«Ох, а куда позвонить? — вдруг ударило меня. — Ведь телефона этой квартиры он не знает!» Сразу представилось, как на подоконнике в пустой комнате, в темноте, бесполезно дрожит и трещит старенький телефонный аппарат. Мы оставили его там, поскольку он казенный… Представила — и… стало легче. Потому что, наверно, так и есть! Звонит!

А письма — что! Перед Новым годом на почте такая запарка. Лежит конверт в отделе сортировки, ждет совей очереди. Лишь бы не бросили письмо в ящик по старому адресу. Мы на почте оставили заявление о переадресовке, да ведь тетушки-сортировщицы при их-то загрузке могут и не вспомнить…