Владислав Крапивин - Мальчишки, мои товарищи

Но она сказала:

— Сергей, хочешь, подарю свой автокарандаш? И общую тетрадку…

— Какая ты добрая, — поддел я её. — Ты всегда такая?

— Тетрадку с клеёнчатой коркой, — сказала Галка. — Хочешь? Только дай честное пионерское, что не будешь даже пальцем трогать барабан.

— А он, что, лопнет?

— От вас что угодно лопнет, — ответила она. — Даже бочка железная. А я за инструмент отвечаю. Понятно?

Я понял, что, в конце концов, Галка спать будет на барабане, но меня не подпустит. Ну, я и разозлился. И сгоряча тут же дал честное пионерское, что не притронусь к барабану, пусть Галка лопнет от жадности вместе с тем самым «инструментом», за который она отвечает. И лёг спать…

Сейчас, когда я проснулся, мне сразу вспомнился барабан.

Дома никого уже не было. Я оделся, вытащил из кухонного стола трёхлитровую стеклянную банку и две вилки с железными черенками. И начал тренироваться.

Банка, конечно, не барабан, но я всё равно здорово увлёкся. Принялся выстукивать все сигналы подряд… Когда банки не стало, я пошёл в коридор и начал барабанить по железному тазу, который висел на стене. Таз мог выдержать сколько угодно. Не выдержала соседка тётя Клава, и я поскорей выскочил во двор.

Во дворе я сразу увидел Лёшку.

— Что будет за разбитое зеркало? — хмуро спросил Лёшка.

Я не знал, что бывает человеку за разбитое зеркало.

— Большое оно?

— Среднее… Я его на коленях держал.

— Барабанил? — спросил я.

— Барабанил, — сказал Лёшка.

Мы сели на скамейку под грибком и задумались.

Кругом была весёлая суета. Таскали стулья, украшали самодельную сцену флажками из розовых и голубых тетрадных обложек. Все готовились к концерту в честь открытия лагеря. Ветер трепал бумажные флажки, солнце сверкало в оконных стёклах. Пел баян — это Федя Костриков из восьмого класса репетировал с малышами песенку про чибиса. А мы сидели грустные. Нам хотелось быть барабанщиками.

И вдруг мы увидели Галку. Барабан висел у неё на боку. Она шагала туда, где между двумя новыми корпусами стоял старый двухэтажный дом. В нём уже никто не жил, скоро дом должны были снести.

Мы, не сговариваясь, двинулись за Галкой. А она подошла к чердачной лестнице старого дома и стала карабкаться по шатким перекладинам.

Тогда Лёшка крикнул:

— Тебе там чего надо?

Галка поглядела на нас с половины лестницы и ответила совсем смирно:

— Я задание выполняю, ясно вам? Как шефы покажутся, буду «сбор» барабанить.

Мы поняли. С чердака видно всю улицу, вот Галка и решила наблюдать.

Она подобралась к чердачной дверце. Дверца рассохлась и открывалась только на одну четверть. Галка могла пролезть, но барабан у неё на боку мешал, застревал. Можно было его снять, только тогда пришлось бы стоять на лестнице и не держаться. А так и свалиться недолго.

— А ты его оставь у нас. Положи на лавочку, — ехидно посоветовал Лёшка.

Я просто глазам не поверил: Галка слезла, будто нарочно положила барабан на скамейку у крыльца, снова вскарабкалась и скрылась за дверцей. Ещё рукой нам помахала.

Я ждал, что Лёшка сразу кинется к барабану. Даже зажмурился от зависти. Но Лёшка задумчиво посмотрел вверх и произнёс:

— Палку бы… А ещё лучше большой гвоздь.

— И что будет?

— Месть, — мрачно сказал Лёшка.

— Пропорешь?! — ахнул я.

— Что я, сумасшедший? Ну, есть гвоздь?

Я не стал расспрашивать. Что было духу помчался домой, схватил тиски и выдрал из стены гвоздище, который вколотила Галка. Это тоже была месть.

Гвоздь Лёшке понравился. Он взял его в зубы, как кинжал, и полез к чердаку. Лёшка был похож на пирата, который крадётся на спящий корабль. Я даже испугался за Галку. Но ей грозила не смерть, а только заключение. Лёшка захлопнул дверцу и запер гвоздём ржавую щеколду.

Он не успел спуститься, как Галка принялась барабанить кулаками:

— Открывайте, черти! Шефы идут! Ну, правда же идут, надо сбор играть!

— Серёжка сыграет, — ответил Лёшка. — Не хуже тебя, не бойся!

Он почему-то вздохнул и великодушно сказал:

— Бери, Сергей, барабан!

Вы знаете, я чуть не заревел от обиды.

— Не могу я. Вчера честное слово давал…

Лёшка вытаращил глаза:

— И ты тоже?

— Что «тоже»? — простонал я. — Разве ты ей говорил честное пионерское?

— Сегодня, — пробормотал он. — Что пальцем не задену. Понимаешь, разозлила…

Галка сотрясала дверцу. Она кричала, что нам это даром не пройдёт, что она оторвёт головы…

Когда она замолчала, чтобы передохнуть, Лёшка сказал:

— Сними с нас честное слово, тогда выпустим.

— Не сниму! — отрезала Галка. — Сорвёте сбор — будете отвечать.

Я уже хотел забраться и отпереть её. Но Лёшка вдруг подскочил. Он даже ногой дрыгнул, такая счастливая мысль у него появилась:

— А Майка? Шпарь за ней!

Я хотел сказать, что пусть сам шпарит, если хочет, а я с Майкой дел иметь не желаю. Но сразу раздумал. Тут было не до ссор.

На обратном пути, когда мы ракетами мчались по двору, я решил объяснить Майке, как барабанят «общий сбор». Но оказалось, что Майка уже умеет. На её счету была глиняная корчага для теста и стекло в ванной…

Когда Майка барабанной дробью собирала ребят, мы стояли рядом. Галка сумела сорвать запор, но поздно. Не могла же она драку устраивать перед строем и перед шефами…

Вот и вся история. Галка через три дня уехала в лагерь на Зелёное озеро, а Майка так и осталась барабанщицей. Но это только так считалось, а на самом деле мы все трое были барабанщиками. Майка не жадная…

1961 г.

Севка сидит на подоконнике и смотрит, как на горячей от солнца крыше дерутся два воробья. Они дерутся давно, и смотреть надоело. Севке скучно.

Со второго этажа видна вся улица, обсаженная молодыми клёнами. Улица пуста, и со двора не слышно ребячьих голосов. Все, наверно, уехали на велосипедах в Верхний бор. Хорошо им…

Вы знаете, какое это счастье — мчаться на велосипеде? Попадётся лужа — брызги из-под колёс! Ветер в ушах свистит! А на лугах и в роще, где тропинки в ладонь шириной, головки цветов ударяют по спицам, и спицы звенят, как струны… Только у Севки ещё нет своего велосипеда. Мама считает, что новое пальто Севке нужнее. И спорить тут совершенно бесполезно.

Иногда ребята давали Севке прокатиться, а если ехали куда-нибудь всем звеном, Лёнька сажал его на багажник. Но так было раньше. А теперь ребята уехали без Севки. Ну и пусть!

Быть самым младшим среди ребят не очень-то весёлое дело. Если идёт футбольная встреча с командой соседней улицы, кого оставляют запасным? Севку. Думаете, интересно стоять позади ворот и бегать за мячами, которые пропустил длинный, как верста, вратарь Серёжка? А на реке? Все уплывают на ту сторону и ныряют с плотов, а ты сиди и карауль одежду…