Герман Матвеев - Тарантул. Повесть

Мать принесла сковородку с мелко нарезанным шипящим картофелем, и снова разговор принял другое направление. Уклониться от ужина не удалось, да Трифонов не очень настойчиво и отказывался. Картофель в Ленинграде был блюдом незаурядным, и водился он только у тех, кто сам позаботился вырастить его где-нибудь на бывших цветочных клумбах, на пустырях, во дворах. Остальным ленинградцам по карточкам выдавали крупу.

- Кушайте на здоровье, - говорила Варвара Васильевна, с гордостью накладывая на тарелку аппетитно поджаренный картофель. - Мы от прошлогодней картошки все верхушки срезали и много ее вырастили. С непривычки-то я сначала не верила. Все думала, не вырастет из верхушек. На семена много оставила цельной… па всякий случай. А теперь жалею. Надо бы и с семенной тоже верхушками посадить. Сколько зря картошки пропало! Теперь буду умней,

- Опыт великое дело.

- А Степан еще что делал… Некоторые стебельки отдельно отсадил, золой их удабривал… И что вы думаете? Тоже наросла картошка, и много!.. Ему бы в агрономы учиться. Любит он в земле копаться,

- А ты думаешь, агрономы в земле копаются? - спросил Степа и сейчас же ответил сам; - Ничего подобного!

- Не мели! - строго сказала мать.

После ужина Степа вышел проводить Трифонова во двор, и здесь они закончили оперативный разговор.

Самое приятное в поручении Трифонова - таинственность. Под видом невинных любителей они поедут на Никольское кладбище и будут ловить птиц. Но каких птиц? Никто не должен знать, что Степку интересуют не крылатые, а двуногие «птицы». Тайна распирала Степкину грудь, хотелось с кем-нибудь поделиться, похвастать поручением… Но с кем? Васька в больнице, а Мишка где-то пропадает и домой почти не заходит. А больше сказать некому. Сашке решили не говорить. Но все-таки надо же как-то объяснить свое странное предложение…

Попрощавшись с Трифоновым, Степа отправился на второй двор, где жил приятель-птицелов.

Предложение очень удивило Сашку.

- Не знаю, чего ты выдумал… - неуверенно проговорил он, почесывая давно не стриженные, спутанные волосы. - Есть у меня один пухлячок. Хочешь, продам? - предложил он.

- А что мне твой пухлячок! Мне надо много птиц, и разных.

- Вот еще… разных! А где ты их возьмешь? Летние давно все улетели…

- При чем тут летние? Синички есть? Снегири, щеглята есть?

- Ну, есть.

- Вот их-то нам и надо. Ты не бойся… Я обо всем договорился. Заплатят. Сколько ни поймаем, за всех заплатят.

- А кормить их чем?

- Фу ты какой! Зачем кормить? Как только поймаем, сразу сдадим. Не помрут же они за день.

Сашка снова почесал свою растрепанную гриву и неопределенно хмыкнул. Было ясно, что Степкино предложение соблазняло.

- Ну, а зачем обязательно на Никольское кладбище? - спросил он. - Пойдем лучше на Крестовский остров или на Каменный.

- Так туда и пустят! Там воинские части. А ты что, покойников испугался?

- А чего их бояться? Позапрошлой зимой у нас рядом, в прачечной, покойников было знаешь сколько… и то не боялся. Выйдешь из дома, а он поперек дорожки лежит. Ну и что? Переступишь и пойдешь…

Разговор затягивался, и Степа решил немного приоткрыть тайну своего предложения.

- Слушай, Сашка… Ты можешь держать язык за зубами?.. - таинственно спросил он.

- А что?

- Если я тебе скажу один секрет, ты можешь никому, ни одной душе ни слова?..

- Ясно, могу.

- Дай честное слово.

- Ну даю.

- Нет. Ты скажи: «Даю честное ленинское слово, что никому, ничего, никогда не скажу!»

Заинтригованный Сашка охотно повторил обещание.

- Вот! - одобрительно сказал Степа. - Но помни… Если проговоришься, то несдобровать… Теперь слушай. Ты знаешь, кому нужны птицы? Ты думаешь, мне? Как бы не так! Они «там» нужны.

Последнюю фразу он произнес шепотом, многозначительно подняв палец. У Сашки глаза стали совсем круглые, но выражали они только одно - недоумение.

- Понимаешь, «там»! - еще таинственнее продолжал Степа. - Помнишь, как мы ракетчиков ловили в сорок первом?

Сашка молча кивнул головой.

- Вот… - продолжал Степа. - Это вроде… Понимаешь?

- А зачем птицы? - спросил после некоторого размышления Сашка.

- А ты думаешь, я все знаю? Ты думаешь, мне скажут зачем, если это военная тайна? Надо - и весь разговор. Может, они их как почтовых голубей хотят использовать. Может, для какой-нибудь сигнализации… Почем я знаю! Дали оперативное задание наловить, и я сказал - есть! Боевой приказ! Кумекаешь? - вспомнив услышанное от Трифонова слово, сказал Степа, хотя сам смутно понимал его значение. Но оказалось, что Сашка знал это слово

- Кумекать-то я кумекаю… - медленно произнес он. - Но как же они почту понесут?.. Маленькие же.

- Микропочту.

- А куда они полетят? Голуби обратно в свой дом возвращаются. Там птенцы…

- Ну, может, и не для почты, - сердито перебил его Степа. - Привязался тоже!.. Я тебе для примера сказал.

- А сколько штук им надо?

- Сколько поймаем. Чем больше, тем лучше.

- Тогда лучше на Крестовский поехать. Там в парке много синичек.

- Опять снова здорово! Я же тебе сказал, что на Никольском кладбище приказано ловить.

Сашка еще раз озабоченно почесал свои космы, похожие на плохо сделанный парик, и поднялся.

- Ну ладно. Раз приказано - пойдем. Но только для приманки у меня один пухлячок…

- Хватит. Посадим его в западенку.

- Лучше бы под тайник…

И друзья приступили к деловому обсуждению предстоящей охоты.

Последние дни над городом висел сырой, холодный туман и беспрерывно моросил назойливый дождик. И вот в одну ночь все изменилось. Погода повернула к зиме. Крепкий морозец высушил небо, асфальт, крыши домов. Лужи покрылись хрустящим льдом, а звуки стали звонкими, гулкими.

Степа вышел на улицу, вдохнул всей грудью морозный воздух и крякнул:

- Хорошо!

У Сашки было все приготовлено. Взвалив мешок с пустой клеткой для птиц, которых они должны были поймать, двумя западенками и тайником на плечо, он взял пои мышку маленькую клетку, где прыгала синичка «пухлячок», и мотнул головой.

- Пошли!

- Давай я что-нибудь понесу.

- Не надо.

Как только вышли за ворота, Степа широко взмахнул руками, повернулся в воздухе… и хлопнулся на бок.

- Фу ты, черт!.. Ну скользко! Сашка со смехом наблюдал за поднимавшимся приятелем.

- А длинный ты стал!.. Теперь и равновесие не удержать.

- А ты посмотри, что делается. Сплошной каток! Всю дорогу до трамвайной остановки пришлось семенить ногами. Особенно скользко было на брусчатой мостовой, и без того отполированной шинами колес.

Народу в трамвае мало. И хотя «птицеловы» залезли с передней площадки, но прошли внутрь вагона и удобно устроились возле окна. Ехать далеко, через весь город.

Когда трамвай перешел первый мост и остановился около Биржи, все услышали знакомый свист снарядов, а затем и глухие удары.