Эдуард Веркин - Ночь летающих гробов

Дамы завизжали.

Гроб Фомича влетел в комнату и без остановки пронёсся вдоль длинного фуршетного стола, сметая абсолютно всё на своём пути. Даже обязательного ледяного лебедя. Гроб, как самолёт, остановился в самом конце взлётной полосы, то бишь стола. Его торможение получилось довольно резким, и Фомич буквально выскочил из своего летательного аппарата. Высоко подлетел, описал в воздухе дугу и обрушился в объятия дорого одетой грузной дамы. Картина получилась весьма занятной: на полу лежит дама, рядом валяется парик, который слетел с её головы, а на груди дамы, нежно прижавшись головой, распростёрт Фомич.

Тоске повезло больше. А может, меньше. Гроб Тоски пролетел через весь зал и, пробив такое же окно в противоположной стене, вылетел наружу.

Мой гроб, отягощённый фруктами, вылететь не смог, он затормозился и висел теперь под люстрой, вяло подрагивая. Внизу что-то грохнуло, в стенке гроба, рядом с моим носом, образовалась дырка.

– Не стрелять! – рявкнул могучий голос заместителя мэра.

Я понял, что в меня только что стреляли.

– Не стрелять! – повторил голос заместителя уже спокойнее. – Спокойно!

Я глянул в дырку. В зале имела место немая сцена. Дамы в вечерних туалетах стояли в коматозном состоянии. Их кавалеры насупили лица. Охрана ощетинилась пистолетами и кровожадными взглядами.

Фомич продолжал лежать на грузной даме с редкими волосами. Я сощурил глаз и обнаружил, что это не просто дама, а руководительница самой-самой городской газеты. В которой, кстати, и проходил практику Фомич. Будущее «золотое перо», ну, и так далее.

– Фомич? – обиженно спросила дама. – Что ты себе позволяешь?

– Это не я! – ответил Фомич. – Это оно… они… Я в состоянии аффекта…

Фомич вскочил с дамы.

– Меня загипнотизировали! – крикнул он. – Я не в себе! Я… я…

Фомич затравленно огляделся. Все забыли про меня и про мой гроб и уставились на Фомича.

– Это они! – крикнул Фомич. – Они чудовища, я вас с ними познакомлю! Они сказали, что убьют меня!

Неожиданно Фомич увидел парик. Он подобрал его и протянул журналистской даме. Дама всхлипнула и выбежала из зала.

– Я не виноват! – Фомич прижал к груди парик и стал пятиться к столу. – Это всё они! Я просто хотел… Я просто хотел устриц! Я устриц хоте…

Фомич зажал париком рот.

Огромная чаша с устрицами, стоящая в углу зала, опрокинулась. Устрицы, вперемешку с кубиками льда, рассыпались по всему залу.

– Нет! – завопил Фомич. – Нет! Стреляйте по ним!

Охрана переглянулась.

– Стреляйте, пока не поздно!

– По кому? – осторожно спросил ближайший охранник.

– По устрицам! – взвизгнул Фомич. – Стреляйте по устрицам, а то они нападут!

– Не волнуйся, мальчик, – подозрительно спокойным голосом сказал заведующий культурой. – Успокойся, мы тебе поможем…

– Я не псих! – завизжал Фомич и даже топнул ногой. – Это они меня заманили, а теперь мы летаем в гробах! А устриц…

Фомич затравленно огляделся.

– Они сейчас прыгнут!

С этим криком Фомич забрался в свой гроб.

– И-го-го! – заорал Фомич и подпрыгнул.

Пора было сматываться. Я принялся вываливать из своего гроба всю эту фруктовую радость. Гроб оживился и в помощь мне даже наклонился, так что от фруктов я избавился быстро.

Я представил, как мы вылетаем в окна, и в ту же секунду гробы пришли в движение. Рванули вперёд. Так что уже через несколько секунд я оказался на воздухе, и мой гроб принялся набирать высоту.

Фомич меня скоро догнал.

Выглядел он удивительно – эдакий каменный Будда с париком в руках. Мы поднимались вверх, одновременно смещаясь к северной части города. Я поискал взглядом Тоску и увидел, что её гроб идёт параллельным с нами курсом.

– Тоска! – позвал я. – Ты не вывалилась?

– Вывалилась! – ответила Тоска, и я понял, что всё в порядке.

– Эй, Фомич! А ты как? Ты же вроде хотел на эту вечеринку? Ты же вроде хотел устрицами обожраться?

При упоминании об устрицах Фомич вздрогнул и поглядел на меня, вернее, сквозь меня. Ветер развевал его волосы, Фомич был похож на безумного художника.

Потом он оглянулся, и лицо его перекосила гримаса ужаса.

Я тоже оглянулся. Вслед за нами неслась стая небольших серых предметов округлой формы. Когда они приблизились, я без особого удивления обнаружил, что это устрицы.

Стая устриц с Лазурного побережья Франции. А может, и с Адриатики.

Устрицы догоняли, а гробы, наоборот, стали притормаживать. Когда скорости уравнялись, последовала безжалостная сцена, воспоминание о которой до сих пор леденит мне душу.

– Это всё ты! – Фомич указал на меня пальцем. – Зараза, всё подстроил…

«Зараза!» – повторил неведомый голос, и первая устрица влетела в рот Фомичу. Предварительно очистившись от створок.

– Ой! – сказала Тоска.

Фомич ничего не успел сказать, потому что в рот ему залетала вторая устрица. Затем третья, четвертая, ну и так далее.

Однажды я наблюдал по телику за чемпионатом по поеданию устриц. Один американский мужик умудрился сожрать четыреста с хвостиком. Без всякого лимонного сока, уксуса и майонеза.

Фомич одолел семьдесят восемь. Я считал. На семьдесят девятой глаза его выпучились, и он отвалился на дно гроба. Устрицы повертелись ещё немножко, затем пощадили Фомича и двинулись в направлении Лазурного Берега. Или Адриатики.

– Ты в порядке? – спросила Тоска. – Может, тебе помочь?

Фомич напряг силы и сел в гробу. Он был страшен.

– Знаете, – сказал я. – Устрицы, это не так безобидно. В мировой истории были случаи летального исхода. Например, дедушка Крылов съел на ночь дюжину и умер от заворота кишок.

– Дедушка Крылов… – прошипел Фомич и посмотрел на свой живот.

– Да, дедушка Крылов. Знаешь, там однажды лебедь, рак и щука…

– Какая щука… – прошептал Фомич и схватился за живот.

– Щука бывает разная, – сказал я. – Можно легко приготовить щуку с белым хлебом, замоченным в молоке…

– Мне надо… Мне надо… Надо…

– Ему опять надо! – Тоска сделала большие круглые глаза.

Я чуть не вывалился из своего гроба. Так как внезапно понял, что произойдёт в следующую секунду.

Видимо, Фомич тоже это понял. На лице его изобразился ужас, и он заорал:

– Нет! Не надо! Не надо!

Но было поздно. Гроб Фомича замер и стал медленно поворачиваться, как бы примериваясь.

– Не надо! – орал Фомич. – Не надо, я умо-ля-ю! Однажды лебедь, рак и…

– Прах к праху, – сказал я.

– Щука-а-а-а! – заорал Фомич.

Гроб Фомича накренился и с визгом падающей бомбы стал пикировать на город. Я смотрел вниз и видел освещённое луной и искаженное ужасом лицо Фомича. Фомич глядел вверх и плакал.

– Куда он? – спросила Тоска.

– Туда, – я указал вниз пальцем. – Куда хотел, в общем.