Лев Парфёнов - Неделя приключений

— Добрая… Ха-ха, — засмеялся Спартак и подтолкнул Сёмку, призывая и его повеселиться. — Уж я-то знаю. Баба-яга и та, наверное, добрей…

Тут произошла странная вещь. Витька вскочил и встал в позу кулачного бойца.

— Если ты ещё раз назовёшь Лену бабой-ягой, я дам тебе в ухо.

Спартак до того удивился, что оставил вызов без ответа. У Сёмки защемило в груди — он сразу понял, в чём дело. Витька опустил кулаки, причём не забыл вздохнуть.

Спартак между тем пришёл в себя.

— А почему ты не хочешь, чтобы я называл Ленку бабой-ягой? Моя сестра — как хочу, так и называю.

— Всё равно нельзя.

— Да почему ж?

— Не скажу. Это тайна.

— А я знаю, — вмешался Сёмка. Ему захотелось смутить Витьку и вообще доставить ему какую-нибудь неприятность.

Он отвёл Спартака в сторонку и прошептал на ухо:

— Витька в неё влюблён.

Спартак только ахнул:

— Врёшь!

— Ей-богу!

Спартак подскочил к Витьке и, сгорая от любопытства, спросил:

— Ты влюблён в Ленку? Правда?

Витька побагровел, на глазах выступили слёзы.

— Чего, чего?..

Голос у него охрип. Глядя в землю и сжав кулаки так, что кожа побелела на суставах, из последних сил просипел:

— За это… навтыкаю…

Спартака не смутила угроза. Он обнял Витьку за плечи, усадил рядом на бревно, умоляюще заговорил:

— Витенька, миленький, да ведь это же здорово, это прямо как в книгах. Все мужественные герои обязательно влюбляются. И потом совершают подвиги во имя избранниц своего сердца. Значит, ты настоящий, мужественный герой. Ведь Ленка — избранница твоего сердца?

Витька обескураженно молчал. Он ожидал услышать ядовитые прозвища, приготовился отражать насмешки, и вдруг — герой.

— Ну признайся, Витя, ты влюблён в Ленку? — не отставал Спартак. — Ну, пожалуйста. Я бы и сам влюбился, да только с девчонками скучно. Про путешествия они ничего не понимают.

— А Лена понимает, — все ещё сохраняя угрюмый вид, сказал Витька.

Спартак вскочил, взъерошил волосы.

— Значит, ты влюблён в неё?

От этих слов Витька испытывал странное, незнакомое ранее наслаждение. В мягком звучании самого слова «влюблён» содержалось столько нового, столько запретного и потому волнующего, что Витька почувствовал себя значительнее, даже взрослее друзей, будто видел и знал больше, чем они. Восхищение Спартака приятно щекотало самолюбие. Ему захотелось, чтобы это продолжалось вечно. И он со смущённым вздохом сказал:

— Ага.

Спартак сорвался с места и начал бегать взад-вперёд мимо Витьки, восклицая:

— Эх, вот здорово! Вот здорово-то!.. Эт-то здорово! — Наконец он остановился перед влюблённым и, рассматривая его, словно заморскую диковину, спросил: — Ты, значит, женишься на ней?

— Женюсь, — сказал Витька так твёрдо, словно на завтра назначена свадьба.

— Да ведь пацанам нельзя жениться.

— Вырасту. Мне уже скоро тринадцать лет.

Сёмка совсем пал духом. Его терзала ревность.

Почему не он первый признался, что любит Лену? Тогда на него, а не на Витьку смотрел бы Спартак с таким почтительным уважением, тогда он, а не Витька мог бы жениться на Лене.

«Ничего, — попробовал утешиться Сёмка. — Ещё неизвестно, кого она выберет. Я-то могу шесть раз на турнике подтянуться, а Витька только пять, да и то через силу. И рыжий он, и длинный, и бинокля у него нет…»

— А вздыхаешь-то зачем? — спросил Спартак. О любви он имел представление только по книгам. В жизни ему впервые довелось столкнуться с этим странным явлением, и теперь он надеялся полностью утолить свое любопытство.

Витька значительно помолчал и после очередного шумного вздоха проговорил:

— Дак страдаю. Ведь с позавчерашнего дня её не видел.

«Другие, может, тоже страдают, а молчат», — мысленно упрекнул его Сёмка.

— Как же ты страдаешь? — допытывался Спартак. — Болит, что ли, где?

— Ага, вот здесь.

Витька ткнул большим пальцем в область желудка.

— Живот, значит, — пособолезновал Спартак.

Витька поспешил опровергнуть:

— Не живот, а сердце.

— Ну, сердце, — согласился Спартак. — У меня после мороженого тоже болит. И после огурцов.

— Дурак! Сравнил тоже! — сказал Витька голосом, дрожащим от негодования, и резко отвернулся.

— Да не обижайся ты, пожалуйста, — с обезоруживающим простодушием заявил Спартак. — Я ведь не нарочно. Лучше скажи, что теперь будешь делать?

Витька не знал, что делать. Он только вздыхал. Неожиданно самым осведомлённым в этой совершенно неизвестной области опять оказался Спартак.

— Надо написать письмо.

— Кому? — флегматично отозвался Витька.

— Да Ленке же…

— А если она покажет письмо тёте Даше?

— Я ей покажу… Я её тогда…

— Нельзя, — сердито засопел Витька.

— Эх, забыл!.. Она же твоя невеста. Вот если бы не невеста, тогда вздул бы, и всё… А теперь трудно. Ну, да ладно, я объясню ей, что так полагается. Например, когда путешественник уезжает искать неведомые острова, он всегда пишет кому-нибудь письмо. Там всякие жалобные слова. «О светоч моего сердца, не знаю, наступит ли тот благословенный день, когда я опять смогу лицезреть ваше лучезарное лицо…» Или вот ещё: «Дорогая, когда ночь опускается над морем и звёзды смотрятся в темную бездну вод, я уношусь на крыльях воображения в наш уютный домик на зелёном берегу Темзы…»

Витька вздохнул особенно проникновенно.

— А дальше как?..

— Забыл! Но, ничего, сочиним.

— А можно прямо так написать? Про бездну и про Темзу?

— Конечно, можно.

Затем Спартак объяснил, что писать письмо невесте дело нелёгкое. Оно требует особой обстановки. Нужно, чтобы были тишина и уединение, чтобы птички чирикали для настроения или в крайнем случае какие-нибудь насекомые.

Как всегда решительно и без проволочек, Спартак приступил к выполнению задуманного. Друзья заняли места в кустах под вязом. Витька прилёг на спину. Как и полагается влюблённому, он смотрел в голубое небо и томно вздыхал. Сёмка задумчиво обдирал зубами кору с ближайшей ветки. Спартак достал свой безотказный карандаш, подумал и пошел строчить на выдранном из тетради листке, положив под него кирпич. Где-то на верхушке вяза среди ветвей хлопала крыльями ворона. Иногда она громко каркала. Словом, все условия были налицо.

Вскоре Спартак закончил письмо и прочитал друзьям. Вот оно:

«Борт брига «Победитель»

На траверзе мыса Бурь 18°15′ ю. ш. и 142°18′ в. д.

Дорогая, когда ночь опускается над морем и звёзды смотрятся в тёмную бездну вод, я уношусь на крыльях воображения в наш уютный домик на зелёном берегу Темзы (это такая река). Наш смелый и отважный капитан Спартак Бич Океана железной рукой неустрашимо ведёт корабль прямо в залив Смерти, то есть навстречу гибели. Но нам на это наплевать, потому что с таким капитаном мы всё равно всех победим. У нас кончились продукты. Сёмка Нерушимый Утёс героически грызёт палку. А наш капитан орлиным взглядом пронзает морскую даль. Да здравствует Спартак Бич Океана! Если покажешь это письмо тёте Даше, тогда не посмотрю, что ты невеста… Понятно?!»