Лев Парфёнов - Неделя приключений

— Hy как?

Спартак с тревогой ожидал оценки своего творчества.

— Ничего, — сказал Витька без особого, впрочем, восторга. — Только последнюю строчку зачеркни.

— И про палку зачеркни, — угрюмо попросил Сёмка, выплёвывая кору.

Спартак с лёгкостью выполнил обе просьбы.

— Пожалуйста. На, подписывай.

Витька повертел письмо в руках, нерешительно сказал:

— Хорошо бы добавить ещё… Как там про себя ты написал: отважный… бесстрашный… железная рука… Вот и про меня бы…

— Нельзя, — сочувственно сказал Спартак. — Хорошо бы, но нельзя.

— Почему? Ведь про тебя-то можно.

— Про меня можно, потому что письмо-то не моё, а твоё… Я только писал, а на самом деле оно как будто от тебя и ты будто про меня пишешь, а я будто этого даже не знаю. А про себя нельзя так писать — нужно показать скромность.

— А… Ну тогда ладно, — печально согласился Витька.

Он взял письмо и подписал: «П.В.Д.Г.В.Ш.В.», что означало: «Преданный вам до гроба Витька Штормовой Ветер».

Тут Спартак спохватился:

— Эх, чуть не забыл про цветы…

— Какие цветы?

— Обыкновенные. Ты должен подарить Ленке цветы.

— Зачем?

— Так всегда делают.

Витька беспокойно завертел головой, как бы высматривая путь к отступлению.

— Я должен подарить?

Спартак задумался, как шахматист над сложной комбинацией.

— Нет. Если ты подаришь, то письмо не годится. Ведь ты как будто в путешествии. Пускай лучше цветы передаст Сёмка завтра перед отплытием.

Но Сёмка наотрез отказался и даже обиделся. Вот ещё, кто-то будет влюбляться, а он за всех цветы дари. Так каждый дурак влюбится. Вздыхай себе и ни о чём не заботься. Одно удовольствие.

Его стали уговаривать.

— Ну, подумаешь, — убеждал Спартак. — Она выйдет, ты ей и скажи: «Миледи, эти цветы Витька Штормовой Ветер дарит вам в знак преданности и кладёт своё сердце к вашим ногам». И положи ей под ноги цветы. Вот и всё.

— А «миледи» — что такое?

— Я не знаю. Так в книгах говорят.

Наконец Сёмка согласился. Ладно. Он собственными руками положит Витькино сердце к ногам своей возлюбленной. Пусть. Это будет в ущерб ему, но зато дружбе на пользу. Да к тому же ещё и неизвестно, кого Лена предпочтёт. Ведь она ничего-ничегошеньки не знает.

Спартак тут же приписал в конце письма:

«Дарю вам цветы с острова Страха. Их принесёт верный человек. Завтра ровно в девять часов утра ждите его на крыльце».

— Теперь я отнесу письмо, а вы побудьте тут, — сказал Спартак и скрылся в кустах.

До ребят донеслось его гиканье. Он представлял, что мчится во весь опор на коне с важной депешей.

Лена играла с подругами в классы, начерченные мелом на тротуаре. Вокруг царили мир и спокойствие. И вдруг, завывая подобно воину Чингисхана, на середину классов ворвался Спартак и осадил коня. Лена сейчас же вытолкала лихого наездника за пределы меловой черты.

— Петька, не мешай! Чего тебе надо?

— Тебя надо, — с трудом переводя дыхание, сказал Спартак. — Поди-ка сюда.

Он отвёл её за угол дома, показал вчетверо сложенную бумажку.

— Тебе письмо.

— Письмо? От кого же?

Она хотела взять письмо, но Спартак спрятал его за спину. Затем он торжественно выпятил грудь и объявил условия:

— Лена, мне нужен рубль.

Это у него получилось столь внушительно и весомо, как будто он объявил о желании иметь по крайней мере миллион.

Лена развела руками.

— Где же я возьму?

— Тебе папа дал на гербарий.

— Так то на гербарий…

— Дай мне рубль, тогда получишь письмо.

— Ха, нужно оно мне!.. Без конверта — разве это письмо? Сам, наверное, написал какую-нибудь чепуху.

Лена повернулась, чтобы уйти, но Спартак загородил ей дорогу, прижал руки к сердцу.

— Лена, не сам… И — не чепуха… Там написано, знаешь…

Он замялся. Сейчас скажешь, а она к тёте Даше побежит. Лучше бы не связываться с этими девчонками. Разве угадаешь, что они могут выкинуть! Но выхода не было. И Спартак решился:

— Там написано про любовь.

Лицо сестры стало нежно-розовым. Спартак заметил, с каким любопытством взглянула она на его руку, сжимающую письмо.

И он заговорил быстро, вдохновенно:

— Это один… один пацан, то есть мальчик написал… Он отважный мореплаватель… Вот почитай, увидишь, как интересно. А завтра… В общем из письма узнаешь, что завтра… Бери, читай, только рубль дай… Мне очень нужно.

— На кино, да? Или на мороженое?

Спартак сморщился, как от боли. Оскорбительно было выслушивать такие слова.

— Да что ты! Я бы тогда у папы попросил. Мне нужно для другого. Очень-очень важное дело. Уж тебе-то я бы обязательно сказал… Но сейчас никак не могу. Это великая тайна. А деньги-то… Господи! Рубль… Тьфу! Да когда мы найдём сокровища…

— Какие сокровища? — насторожилась Лена.

— Какие… Говорю, отдам рубль потом. Я же ведь в долг прошу, а не навовсе…

— У меня дома деньги.

Спартак понял, что сестра сдалась, и отдал письмо.

Обратно он мчался также во весь опор. Друзья дожидались его в кустах. Витька по-прежнему мечтательно смотрел в небо и вздыхал. Но Спартак не обратил на его вздохи ни малейшего внимания.

— Ура! — провозгласил он, размахивая рублём, словно знаменем.

— Достал?! — не пытаясь скрыть своего удивления и восторга, сказал Сёмка.

— Ещё бы, — снисходительно улыбнулся Спартак. — Капитан Бич Океана всё может.

Впрочем, он тут же решил, что времени для купания в лучах славы у него впереди ещё достаточно и перешёл на деловой тон:

— Значит, отплываем завтра. А сейчас — по домам. Собирайте вещи и тащите ко мне в сарай. Только чтобы всё в строгой тайне.

Спартак хлопнул Сёмку по плечу и продекламировал:

— Ты рад, старина Нерушимый Утёс! Ведь сбылась мечта — завтра отплываем в неведомые страны!

— Ясно, рад, Бич Океана, — сказал Сёмка прочувствованно, как и подобает бывалому морскому волку.

— А как же письмо? — послышался робкий Витькин голос.

Он уже не лежал и не смотрел мечтательно на небо. И даже перестал вздыхать. Его ужасно разобидело, что Спартак ни словом не обмолвился ни о Лене, ни о письме к ней и вообще вёл себя так, словно не Витька был героем сегодняшнего дня.

— Письмо я передал, — беспечно сказал Спартак.

— Она прочитала?

— Не знаю. Прочтёт, наверное. Завтра Сёмка поднесёт цветы, и можно отплывать. Всё будет, как у настоящих путешественников.

Витька обиделся. Но Спартак даже не заметил этого. Он потерял интерес к приключению с Витькиной любовью, потому что приключение-то было, собственно, закончено. Оно сыграло свою полезную роль. Чем же, спрашивается, Витька недоволен?

Когда рано утром Сёмка открыл глаза, ему захотелось немедленно действовать. Ещё вечером экспедиция закончила приготовления. Все предметы, необходимые для дальнего плавания, лежали у Спартака в сарае. Будущий историк мог бы в следующих строках описать начало этого замечательного дня: «Итак, всё готово. Остались позади заботы, связанные со сборами, добыванием снаряжения, вербовкой команды. Ясное солнечное утро как бы ликовало, суля безоблачное успешное плавание. Члены экспедиции пребывали в бодром, приподнятом настроении. Приближалась минута прощания с родственниками и знакомыми…»