Барадий Мунгонов - Черный ветер

Шерлок Холмсы кинулись туда-сюда, прошли по берегу в разные стороны, по нескольку километров, искали под камнями, под выброшенными штормом деревьями, под скалой, в темных расщелинах, на дне заваленных буреломом и валежником распадков. Но все напрасно. Странная находка исчезла, как в воду канула. А может, действительно канула в воду?!

Раздосадованные Шерлок Холмсы так и уехали обратно, не солоно хлебавши.

В середине дня Георгий Николаевич сказал Горбачуку:

- Думаю я, Кузьма Егорович, стоит ли нам откладывать нашу отправку до завтра? А что, если выйти сегодня после обеда и, пройдя километров семь-восемь, устроить ночлег где-нибудь в укромном местечке, на берегу моря или какой-нибудь речушки?

- Ну что ж, я не возражаю. Чего уж нам тут задерживаться!- согласился Кузьма Егорович, как-то странно ухмыльнувшись в бороду и прищурив стального цвета глаза.- Поедим и двинемся. И ребята хорошо отдохнули, и я выспался на славу. Только часа полтора назад поднялся, по лесу побродил, насобирал маслят. Уйма их нынче! Сейчас пожарим… Из лесу я слышал, будто на катере кто-то приезжал сюда. Мотор у катера, видно, сильный, далеко слышно. Кто бы это мог быть?- С этим вопросом Кузьма Егорович обратился уже к Цыдену.- У тебя, брат, шустрые ноги, сбегай-ка за водой, а я пока плиту растоплю.

- И я слышал шум мотора. Только ночью, далеко в море,- сказал Цыден, собираясь идти по воду.

- Мало ли шастает по морю катеров,- равнодушно произнес Георгий Николаевич.

…И вот уж снова в пути наши друзья. Впереди - Горбачук с охотничьим карабином, за ним - Левский и ребята, замыкающий- Цыден с двумя палатками по нескольку килограммов каждая и с централкой. Такое построение было подсказано проводником. Во избежание всяких неожиданностей в тайге всегда ходят так, что вооруженные люди находятся в голове и в хвосте отряда и служат ему заслоном во время движения.

Расплавленным серебром сверкал и переливался Байкал. На необозримых просторах его не видно было ни единой лодчонки. Будто вымерло все живое. Только изредка пролетали над морем чайки. Летали бесшумно, садились на воду плавно и спокойно качались на слабой волне. Чувствовалось, что пришел на Байкал глубокий штиль. Хотя солнце пекло еще здорово, веяло с моря прохладой и свежестью.

Постепенно узенькая тропа стала забирать все выше в гору, то исчезала среди каменистых россыпей, то снова извилистой канавкой появлялась на мягкой, мшистой лесной подстилке, обильно поросшей можжевельником.

- По берегу здесь не пройти,- объяснил Горбачук.- Отвесные скалы подступают на этом участке прямо к морю. Придется лазать по горам, пробираться по лесам да по каменистым россыпям. Да ничего, не страшно, сама тропа поведет нас куда надо по доступным ноге человека местам.

- А кто проложил эту тропу, Кузьма Егорыч?-поинтересовался Толя.

- Как - кто? Люди проложили - такие вот, как я,- улыбнулся Горбачук.- Но бывает иногда, что идет человек и звериной тропой.

- Вот как!-воскликнула Баярма.- Кузьма Егорыч, расскажите нам, пожалуйста, какую-нибудь охотничью историю,- попросила она.

- Рассказывать сейчас - значит терять драгоценное время,- снисходительно улыбнулся Горбачук.- Расскажу потом, когда станем на ночлег. А сейчас надо идти да идти, чтобы засветло добраться до водопада.

- До водопада?! Разве тут есть водопад?-почти одновременно закричали Петя с Жаргалом.

- Да, есть, небольшой такой. Вода падает в каменную лагуну. А оттуда прыг-прыг, с камешка на камень, с камня на камешек -и к морю. Вот так-то!.. Но, однако, пошли! Сами увидите.

- Пошли! Пошли! Скорее к водопаду!-зашумели, загалдели ребята, вскакивая на ноги…

Чем выше они поднимались в гору, тем больше становилось каменистых россыпей, густых зарослей карликового кедрового стланика, стелившегося под ногами.

- Вот здесь,- сказал Горбачук,- и живет баргузииский соболь! Эти дебри служат ему убежищем, в них он находит и питание - разных мелких грызунишек.

Ребята с большим трудом передвигались среди сплошных зарослей, ноги их уходили в густые сплетения ветвей, и вытащить их обратно было не так-то просто. К тому же коварные стланики почти везде завалены были метровой толщей непролазного валежника и упавшими деревьями. Все это приходилось преодолевать едва ли не ползком.

Но вот наконец кончился лес, и путешественники увидели каменистый склон высокой горы, сплошь усеянный большими и малыми валунами темно-коричневого, почти черного цвета, густо обросшими мхом и лишайником, а между валунами лежали кучи мелкой каменистой россыпи. Гора была довольно крута, и через несколько сотен шагов кончалась она причудливо-хаотическим образованием отвесных каменных скал, местами зубчато-острых, местами ровных, переходящих в плато.

Выйдя из леса, Горбачук остановился, перевел дух и, глядя на вершины каменной громады, торжественно произнес:

- Вот она, красота природы! Гранитные великаны! С их вершин открывается вид на самые дальние горы. Оттуда и священный Байкал виден как на ладони. Ну что, ребята, есть еще порох в пороховницах? Не махнем ли к шапке этого каменного богатыря? Оттуда увидим такое, ради чего стоило стремиться сюда.

Георгия Николаевича удивила такая показавшаяся ему высокопарной интонация тирады немногословного и даже суховатого Горбачука. Учитель бросил на Кузьму Егоровича иронический взгляд.

Ребята же были вдохновлены речью проводника.

- Мы не устали,- сказал Толя.- Порох есть!

И остальные ребята горячо поддержали его:

- Пойдемте, пойдемте быстрее, а то солнце уже совсем низко…

- Кузьма Егорыч, вы не думайте, что мы такие уж слабые. Если так думаете, то ошибаетесь, скажу я вам,-ввернул свое словечко Цыден.

Георгий Николаевич молчал.

И отряд снова пошел вперед, теперь уже поднимаясь в гору. С каждой минутой, с каждым шагом склон становился все круче, а камни все крупнее и причудливее, напоминая то фантастических животных доисторического периода, то громадных сфинксов-великанов, то застывших в смертельной схватке исполинских гривастых львов. После целого часа трудного подъема путешественники добрались наконец до вершины каменной гряды и почувствовали под ногами более или менее ровное каменистое плато, расположенное между двумя высокими, доступными только опытным альпинистам остроконечными скалами. «Может быть,- думал Цыден,- на зубчатые вершины этих скал еще никогда не ступала нога человека…»

С вершины хребта открывалась взору дикая, величественная красота гор. До самого синего горизонта тянулись бесконечные линии горных цепей, во многих местах щетинившихся грозными пиками и зубцами белоснежных, сверкающих золотом под лучами заходящего солнца, никогда не тающих ледниковых гольцов. А с другой стороны сверкали и плавились под вечерним солнцем необозримые просторы Байкала.