Николай Блинов - Флаг на грот-мачте (Художник С. Рязанцев)

— Ты почему не носишь значок специальности? — спросила Эрна, когда они отошли от ребят. — Тебе же присвоили специальность пловца за спасение Леськи.

— Вышить надо, а я не умею, — сказал Никита.

— Возьми! — сказала Эрна. На ладони у нее лежал обшитый узким красным кантом черный суконный кружок с вышитой фигуркой пловца.

— Ладно, — буркнул Никита, покраснев, и взял значок.

— Вышивала себе значок сигнальщика и про тебя вспомнила. — Она посмотрела ему в лицо, как будто ожидая, что он еще скажет. Никита молча спрятал значок в карман. Эрна тронула его за руку.

— У меня в воскресенье именины. Собираются друзья. Я хочу, чтобы ты тоже пришел. Придешь?

Никита глянул на свои босые ноги и обтрепанные низы штанов. Посомневался немного и кивнул:

— Приду. Только не знаю, где ты живешь?

— Здесь, — Эрна кивнула через плечо на особняк в глубине сада за деревянным решетчатым забором. — До завтра! — Она вскинула руку к плечу, и каблучки ее белых туфель весело простучали по камням дорожки.

…Когда Никита прибежал в клуб, репетиция еще не началась, но Карпа был уже на сцене. Там что-то прибивали и с грохотом перетаскивали. Ленька встретил Никиту вопросительным взглядом, но ничего не сказал.

Никита показал ему значок.

— Она подарила? — спросил Ленька.

Никита кивнул и сказал, что приглашен на именины.

— Ну и зря, — сказал Ленька. — Нашел к кому ходить. Отец у нее контра. Бывший лесоторговец. Почему-то с англичанами не убежал. Думает, Советская власть ненадолго. Очень ты ей нужен. Именины там, рождество, еще пасху позовут праздновать! Какой же из тебя комсомолец выйдет после этого! Зря ты с ней водишься.

— При чем здесь отец? Я не к отцу, я к ней иду.

— Смотри, — сказал Ленька. — Иди, если хочешь. Только зря это.

— Об чем звук? — закричал Карпа, спрыгивая к ним со сцены.

Ленька рассказал.

— Это он не именины праздновать идет. Он там проведет политработу, вот что, — сказал Карпа и слегка хлопнул Никиту по животу. — Надо Эрну перевоспитывать. Она девчонка стоящая. Давай, Никита, покажи им там, буржуйским деточкам, что значит пролетарская сознательность.

В глубине души Никита уже жалел, что согласился. Он не очень представлял себе, что его ждет, и сильно сомневался, удастся ли ему проявить пролетарскую сознательность. Если бы ему сейчас встретилась Эрна, он бы, наверное, отказался, придумав какую-нибудь причину.

Ботинки отчаянно жали. Пальцы, втиснутые в узкие носки, налезали друг на друга и, имей они голос, скулили бы нудно и жалобно. Новая рубаха норовила вылезти из брюк, ее приходилось поминутно заправлять под ремень. «Практичная материя», — сказала портниха, когда они с отцом заказывали рубаху. Ткань была серо-грязного цвета и называлась «ганка».

Из-за этих ботинок и рубахи настроение у Никиты было плохое. Ему казалось, что встречные прохожие пялят на него глаза и ухмыляются его дурацкому виду.

Он ускорил шаг, хлопнул калиткой. На крыльцо взбежал в два прыжка. Вдохнул побольше воздуха и дернул круглую медную ручку. Где-то высоко в доме захлебнулся звонок. За дверью простукали каблуки, скрежетнула цепочка, щелкнул замок, и дверь приоткрылась. Выглянула девушка в белом фартуке и кружевной наколке:

— Вам кого?

— Эрну! — выпалил Никита.

Девушка посторонилась и сказала более приветливо:

— Проходите, пожалуйста. Барышня с гостями в гостиной.

Никита поднялся по высокой лестнице и оказался в ярко освещенной прихожей. Навстречу выбежала Эрна.

— Здравствуй! Хорошо, что пришел, — сказала она, протягивая обе руки. Потом, выждав немного, тряхнула белым бантом и подставила щеку: Поздравляй!

Никита растерянно ткнулся носом в ее щеку:

— Поздравляю!

Девочка вопросительно посмотрела на Никиту. Через ее плечо он увидел, как из боковой двери вышла высокая стройная женщина.

— Это мальчик, про которого ты мне рассказывала? — спросила она, разглядывая Никиту.

— Да, мама, — сказала Эрна и потянула Никиту за руку. — Идем, все уже собрались.

Никита шагнул за Эрной и только тогда сообразил, что не поздоровался. Он оглянулся. Фигура женщины, обтянутая длинным платьем, скрывалась в боковой двери.

— Здравствуйте! — запоздало крикнул он ей вслед и окончательно растерялся.

— Очень мил, — сказала мать Эрны, насмешливо улыбнувшись.

Никиту бросило в жар, но, не дав опомниться, Эрна втащила его в комнату.

Посреди комнаты стоял Костя и что-то рассказывал, оживленно жестикулируя. Незнакомые девчонки окружали патрульного, перешептывались и хихикали.

— Как ты сказал? — спросила высокая тоненькая девушка.

— Бородатого Карлу Марлу повесили вместо бритого Керенского! выкрикнул Костя и, увидев через головы девочек Никиту, указал на него рукой, продолжая как ни в чем не бывало: — А вот герой нашего времени. Спаситель известного вам Леськи Бакина. Если бы не отменили ордена и медали, то, наверное, ему присудили бы медаль за спасение на водах!

— Перестань, — сказала Эрна. — Девочки, это Никита Лепехин. Знакомьтесь.

Девчонки подходили к Никите, церемонно приседали и называли имена. Он так и не понял, не то они дурачатся, не то в самом деле так здороваются. Они показались Никите глупыми писклявыми воображалами.

Только одна стройная девушка просто протянула ему руку, сказала коротко:

— Лика.

Вслед за девчонками подошел Тодик. Никита обрадовался, когда услышал его тоненький, не по росту, голосок:

— Здорово, Лепеха!

Он даже на «лепеху» не обиделся. Тодик улыбнулся, видно, тоже обрадовался, а до того сидел где-нибудь в уголке, сторонясь девчонок.

— Теперь все в сборе, — сказала Эрна. — Прошу к столу, пирог стынет.

Она распахнула дверь в соседнюю комнату и усадила гостей по одной ей известным правилам.

Никита оказался рядом с именинницей. Напротив сидели Костя, Лика и Тодик. Пока Никита изумлялся вещам, расставленным на столе, и догадывался, что тонкие, почти прозрачные, розовые ломтики на блюде — это семга, о которой он слышал, но никогда не ел, Костя закатал рукава белой рубашки и, вооружившись ножом и вилкой, поднялся с места.

— По просьбе нашей милой именинницы и по праву старшего по званию предлагаю приступить.

Он ловко подхватил кусок пирога и водрузил его на подставленную Эрной тарелку. Так же ловко он обеспечил пирогом всех девчонок и подмигнул Никите и Тодику:

— Братья индейцы, действуйте сами.

Дружно застучали ножи и вилки. Никита ухватил пирог пятерней и поднес ко рту, но, увидев удивленный взгляд Лики, положил его обратно, вытер под столом руку о штаны, взял вилку, ножик и, посмотрев, как это делает Костя, принялся за дело.

Костя непринужденно расправлялся с именинным пирогом, успевая в то же время переговариваться со своей соседкой. Видимо, он сказал что-то необычное. Лика быстро взглянула в сторону Никиты, опустила глаза и ответила негромко: