Николай Блинов - Флаг на грот-мачте (Художник С. Рязанцев)

— «Берег спокойствия». Годится название? — спросил Карпа.

— Годится!

Никита вытащил из сумки фанерный планшет и визирную линейку.

Он сориентировал планшет по карманному компасу, нанес на бумаге очертание реки и условными топографическими знаками опушку леса, пометив поляну для лагеря.

Спустившись в лощину, они выбрали место для стоянки катера и будущей переправы.

— Мостки построим из сухих еловых стволов. — Никита нарисовал на планшете переправу, на уголке написал: «Пилу обязательно».

На обратном пути друзья отсчитывали шагами расстояние и наносили на карту ориентиры.

— Луг на опушке все-таки надо бы выкосить, а то нам… — Карпа, не договорив, остановился, указывая на копну сена, мимо которой они проходили.

Никита посмотрел и ничего не увидел.

— Тебе черника в голову шибанула, что ли? — спросил он.

— Костя-«бобер»! Пионерское, не вру. Четверо их. За нами крались. Увидели, что я оглянулся, и за копну.

— Ну что? — спросил Ленька. — Драться будем?

— Будем, обязательно будем! — сказал Никита. — А ну исчезнем.

Ребята повернулись спинами к копне, прошли несколько шагов между деревьями, потом разом упали на землю и отползли в кусты.

— Давай пропустим их, — шепнул Карпа. Никита кивнул.

Некоторое время никто не показывался, и Никита уже подумал, что Карпа сочинил все это. Но вдруг из-за копны высунулась голова с оттопыренными ушами, и Никита узнал Тодика. Голова осмотрелась, исчезла, и появились все четверо. Они, пригибаясь, пробежали поляну и замерли возле кустов. Костя внимательно осмотрелся.

— Похоже, пятки смазали твои голодранцы, — сказал он Тодику. — Ну ничего, от нас не уйдут. Мы их по одному переловим. Получат, что причитается.

Тодик молчал.

Костя махнул рукой, и четверка гуськом двинулась дальше.

— Следы искать, — командовал Костя. — Раз они бежали, должны ветки поломать, листья оборвать. Прочешем лес. Рассыпаться цепочкой. Пошли!

Тодик шел прямо на кусты, где притаились пионеры. Он шел, задумавшись и глядя куда-то вбок. Не похоже было, что ищет следы. У зарослей он остановился.

«Сейчас увидит, — подумал Никита, — надо выскакивать».

Тодик раздвинул ветки и замер. Потом приложил палец к губам, отпустил ветки и пошел дальше, обходя кусты.

Скоро утих шелест листьев под ногами, и бойскауты скрылись между деревьями.

Ребята двинулись следом.

Первым они догнали Тодика, который шел медленно и часто оглядывался. Тодик тоже увидел.

— Ребята, — зашептал он. — Бегите! Костя с Оглоблей и Валькой хотят вас поколотить…

— Ну это еще — кто кого! — сказал Никита.

— А что это вы здесь делаете? Нас, что ли, ловите? — спросил Карпа.

— Нет. Вас мы случайно увидели. Костя велел…

— Струсил, значит, с нами идти, — сказал Ленька.

Лицо Тодика жалко сморщилось. И от этого уши оттопырились еще больше.

— Не могу я! Чес-слово, не могу. Я клятву дал…

— Какую еще клятву? — спросил Ленька.

— Ну, клятву. Землю ел…

— Тодька! Где ты там! — раздался за деревьями голос Кости.

Тодик испуганно замолчал.

— Ладно, — сказал Никита. — Беги на опушку, жди нас.

— Тодька! — снова закричал Костя. — По шее получишь!

Карпа подмигнул приятелям и крикнул писклявым Тодькиным голосом:

— Костя! Костя! Ой, нога. Ногу подвернул!

Ребята присели за кустами. Слышно было, как чертыхался Костя, продираясь сквозь чащу.

— Чур, с Костей я дерусь, — шепнул поспешно Никита. — Чур, не помогать, вы только тех держите.

— Тодька! — закричал Костя уже совсем близко. — Где ты там, растяпа?

— Я здесь, — пискнул Карпа.

Костя вывалился из кустов и замер, вытаращив глаза. Перед ним стоял Никита, а по обе стороны Карпа и Ленька.

— «Бобры», ко мне! — завопил Костя и бросился в сторону. Карпа подставил ему ногу. Костя упал и закрыл голову руками.

— Вставай, — сказал Никита. — Лежачих не бьют. Биться будем один на один. Понял?

Костя медленно поднялся.

— Один на один, говоришь? — сказал он с недоверием. — А не врешь?

— Не вру! — сказал Никита.

— Ну тогда… Получай! — крикнул Костя и бросился на Никиту, целясь под дых.

Нет, не умел Костя драться. Не учил его Леха Рваный на пустыре за водокачкой на станции Орша.

Леха был веселый пацан. Он учил Никиту и сыпал прибаутками:

— На кулачках, главное дело, не суетись! Драка горячих не любит. На сердитых воду возят, на горячих хлеб пекут! — приговаривал он, уклоняясь от яростных наскоков Никиты.

А потом ловко поймал его кулак, завернул за спину и аккуратно уложил носом в землю.

— Да ты не расстраивайся, — смеялся он. — Научишься… На сердитых воду возят, а на дутых — кирпичи! Давай поднимайся. Давай по новой начнем.

Из Орши Леха поехал под вагоном в Севастополь, а Никита на крыше в Петроград.

Нет, не умел Костя драться! Никита, не сходя с места, отклонил корпус вправо, и кулак Кости чуть задел ему бок. Костя отскочил на два шага, потом снова бросился, стараясь попасть кулаком в лицо. Никита отпрыгнул. Костя не рассчитал удара и пробежал несколько шагов вперед. Никита коротко ударил его в плечо. Костя упал, взмахнув руками.

— Хватит или еще добавить? — спросил Никита.

Костя вскочил и снова бросился вперед.

— Убью голодранца! — шептал он перекошенным ртом. — Ненавижу!

Никита перехватил кулак, поймал Костю на бедро и уложил носом в землю, заломив руку за спину.

Вышло точно, как работал Леха.

Сидя на спине поверженного врага, Никита оглядел поле боя. Ленька уже гнался за неуклюжим Валькой, который, бросив короб и потеряв шляпу, спасался бегством. А маленькому Карпе приходилось туго. Лежа на земле, он извивался, как ящерица, дрыгал ногами и руками. Длинный Оглобля бегал вокруг и никак не мог навалиться и прижать его к земле.

— Ленька, — крикнул Никита. — Карпа!

Но Ленька сам увидел и бросился на помощь.

Оглобля пнул ногой Карпу, промахнулся и кинулся прочь.

Никита чуть повернул Косте руку. Костя ойкнул, но стерпел. Никита нажал посильнее. Костя молчал.

— Ну что, хватит, что ли? — спросил Никита.

— Хватит… — всхлипнул Костя.

Никита отпустил руку и поднялся на ноги.

— Как это хватит! — закричал Карпа, подбегая и отряхиваясь. — А клятва?

— Ну что ж, — сказал Никита. — Тащи сюда Тодьку.

Костя сидел на траве, растирая руку. Он мрачно посмотрел на упирающегося Тодьку, которого подтолкнул к нему Карпа, и ничего не сказал.

— Повторяй за мной, — сказал Никита. — Я, законченный гад, освобождаю Тодьку Обухова от клятвы.

— Не буду, — сказал Костя.

— Не будешь — по новой начнем, — сказал Никита. — Я шутить с тобой не буду.

— Лежачих не бьют, — сказал Костя, не подымаясь с земли.