Наталья Евдокимова - Кимка & компания

– Как-то мы неправильно, – говорит Астя, – в джунгли идём. Мне загорать хочется, а там тень сплошная и деревья загораживающие.

А я говорю:

– Ты, Астя, вчера пол мыла, теперь должна понимать.

А Астя надулась и говорит:

– Все вы, мальчишки, такие, – а сама в джунгли быстрее меня лезет и за первые попавшиеся деревья хватается. – Тут, – говорит Астя, – все животные подо всё подстраиваются. Их поэтому заметить трудно, – и отдирает от дерева змею деревянного цвета, вертит ею передо мной и подальше забрасывает. А потом обезьяну с дерева снимает, но обезьяна понимает, что её увидели все, и сама убегает.

– Здорово, – говорю, – ты, Астя, джунгли знаешь.

Астя так похвале обрадовалась, что повела меня все джунгли показывать, как будто она действительно их знает. И так плохо это у неё получалось, что все животные стали собираться и смотреть, как человек неправильно их джунгли знает. Пауки за нами толпами повалили, потому что любопытными оказались. Они стали друг на друга залезать, чтобы получше разглядеть, чего там Астя рассказывает. А двух самых больших пауков вперёд пустили, чтобы они им паутину плести успевали.

– Больше всего в джунглях надо бояться меня, – говорила Астя, и пауки настороженно останавливались.

А зебры не останавливались, и потому самое интересное пропускали.

– Тут когда-то было болото, – сказала Астя и показала на поляну без деревьев. – Потому что, если бы не было тут раньше болота, меня бы сюда внутренний голос не позвал.

И склепала из всяких веток табличку: «Раньше здесь было болото».

Пауки радостно прыгали на паутине, зебры бежали вперёд, резво перепрыгивая через лианы, а хамелеоны меняли цвета так быстро, что в глазах рябило. А Астя уже прибила табличку: «Раньше здесь пролетал самолёт», а на себя повесила дощечку с надписью: «Раньше я была совсем маленькой».

– Ну а дальше джунгли заканчиваются и начинается пустое пространство, – говорит Астя.

Пауки засмеялись, и даже зебры остановились и посмотрели удивлённо. А мы пролезли через заросли и на пустошь выбрались. Животные джунглей забеспокоились, стали то на пустошь выглядывать, то нырять в джунгли обратно. На пустоши было холодно, а в джунглях жарко.

– Эй, Астя, – сказал кто-то из животных. – А расскажи про джунгли, что там пантеры не водятся.

– Вот ещё, – сказала Астя. – Я всякую ерунду не рассказываю, а только то, что на самом деле бывает. Вы осторожнее, а то через пять минут джунгли совсем закроются и останетесь на холоде.

Животные джунглей тут же нырнули в заросли, и заросли мигом исчезли. И остались только мы с Астей, а вокруг ветер, камни, трава и горизонт. Смотрим, а к нам один из пауков ползёт – маленький такой, мохнатый.

– Я с вами, – говорит. – Я молчаливый, вот и всё.

Мне за штанину уцепился и говорит:

– Я тебе, Кимка, мух ловить буду. Если тебе не надо, то себе буду мух ловить.

И глаза закрыл – уснул, наверное.

А мы с Астей на камни повыше забрались и на горизонт смотрим. И ветер дует такой сильный, что полететь можно.

– Здорово! – кричу я Асте.

– Чего? – громко спрашивает Астя, и я ей на ухо кричу, что здорово.

Астя достаёт из кармана две туго свернутые куртки и мне одну даёт.

– Они с капюшонами! – говорит. – Здорово, когда ветер в капюшоны задувает!

Мы долго на камне простояли. Мы раскидывали руки и смотрели, как горизонт меняется. А он волнами плывёт – то лесом станет хвойным, то лиственным, то лес исчезнет, и человечки начинают пробегать по одному и по несколько. И тут я вдруг подумал, что мы взрослые с Астей, на камне стоим и на горизонт смотрим, и в капюшоны нам ветер дует, что я сразу про это решил не думать и говорю:

– Хочется чего-то сюжетного, чтобы не сразу всё, а по очереди.

Астя тут же надулась, и не от ветра, а сама по себе.

– Всё сразу, – говорит она, – это быстро, а по очереди – долго очень.

Но сама с камня слезает и говорит недовольно:

– Жили-были Кимка и Астя, и однажды они слезли с камня.

– На камне-то я ещё немного постою, – говорю я.

Но Астя так на меня посмотрела, что с камня спрыгивать пришлось.

– Ну ладно, – говорю, – жили-были так жили-были.

– Ты сам попросил, – говорит Астя. – Значит, жили-были Кимка и Астя, но Астя была нормальная, а Кимка с камня слезать не умел и только спрыгивал.

– Хорошо у тебя получается, – похвалил я её.

– Отправились они в путь, – сказала Астя, – и шли три дня и три ночи.

Ей потом самой эти слова не понравились, на второй день, когда уже прийти можно было, а мы всё шли и шли. И на третий день увидели яму, а в ней человек сидит.

– Спасите! – кричит. – Помогите выбраться.

– Ну прямо не знаю, – говорю я. – Я бы в яме посидел, потому что идти надоело, а вы зачем-то выбираться собрались.

– Второй год уж тут сижу, – говорит человек. – Надоело. Хотя иногда нравится, когда дни солнечные. Я тогда из ямы выбираюсь, хожу вокруг, а потом обратно залезаю, потому что темно становится. Вы сейчас будете спрашивать, чего это я тогда в яме сижу и у вас прошу о помощи, так на мне заклятие висит, что пока я паука на штанине у кого-то не увижу, так и буду в яму возвращаться.

– Вот, – показываю я ему паука, – любуйтесь.

– Ничего, – говорит человек, – симпатичный.

А паук наш глаза расширил и крыло мухи в лапе держит, как будто боится, что отберём.

– Ну всё, – говорит Астя. – Мы дальше пошли, а вы уж сами вылезайте, раз мы заклятие сняли.

Человек вылез из ямы и говорит:

– Нет уж, по сюжету полагается со мной пойти и победить того, кто на меня заклятие наложил.

– Вот ещё, – говорю я. – Может, он не зря заклятие накладывал? Вдруг так и надо было.

– Но ведь по сюжету надо… – грустно говорит человек. – Что же я, зря в яме сидел и вас высматривал? У нас же в книге предсказаний записано, что «и придут Кимка и Астя, и станет всем хорошо, хоть раньше было тоже неплохо».

– Ладно, – говорю. – Пойдёмте, раз надо.

– Только чтобы не три дня и три ночи, – говорит Астя.

– Да нет… – говорит человек. – С недельку будет.

И идём мы семь дней и семь ночей, Астя молчит, а человек этот ноет, что долго из-за нас в яме сидел. Ерунда, думаю я, вся эта сюжетность, потому что из-за неё Астя молчит, а человек ноет, а так бы мы одним махом всё решили. Но, думаю, надо терпеть, раз сам придумал, чтобы так было.

– Как ты думаешь, Кимка, – говорит Астя, – если я усну, я тоже буду продолжать идти?