Наталья Евдокимова - Кимка & компания

Мы из полезной штуки склепали останавливатель полезной штуки, остановили её падение и кое-как через завалы оставшейся полезной штуки до спящего волшебника добрались.

– Кимка! – кричит он, проснувшись. – Астя! Какие-то вы странные. То вас годами не видно, то сразу после сна появляетесь.

– Потому что нечего спать! – кричит Астя. – Убирать кто будет?

– А, – отмахнулся волшебник. – Полезного много не бывает, поэтому оно само минут через пять пропадёт.

– А мой рюкзак? – испугалась Астя.

– Видно будет, – недовольно говорит волшебник.

И только я хотел на всякий случай что-то полезное сделать, как улица расчистилась и деревья ветками закачали, как от ветра сильного. У Асти рюкзак остался, и даже снеговики остались, и всё, из полезной штуки сделанное, тоже. И даже у Зара имя осталось прежнее. И я говорю:

– Тогда мы домой пошли, родителей навестить, а то праздновать можно сколько угодно, а дома мы редко бываем.

Приходим домой. Астя в свою дверь вошла, мы с Демидом и Захаром – в свою, а Зар на лестничной клетке нас ждать остался как самый непричастный. Тут из какой-то квартиры тётенька высовывается и говорит:

– Пойдём, Зар, ко мне, а то что ты на лестничной клетке стоишь, как африканец какой-то.

А мы в дверь-то зашли, но дальше продвинуться не можем, потому что кремовые, пока я отсутствовал, раздваивались, раздваивались, и теперь вся квартира ими забита оказалась.

– Кимка! – кричит мне мама. – Ты, как старший, этих кремовых убери куда-нибудь, а то у нас уже второй месяц изображение плохое, почти ничего не видим, только по звукам в телевизоре догадываемся.

– Это хорошо, – говорю, – что догадываетесь, а то могли бы давно уже догадываться перестать при такой-то жизни.

– Какой-то ты, Кимка, категоричный стал, – говорит мама. – Тут вот на днях в телевизоре тоже одного категоричного показывали, почти как ты сейчас.

Тут папа на маму зашикал – тихо, говорит, не слышно ничего.

– Нам и самим как-то уже неловко, – шепчут кремовые. – Мы же не знали, что так будет, мы не специально.

– Ничего, – говорю. – Вы, Демид и Захар, набивайте ими пакеты, вниз несите и ждите меня там.

Я следом за ними тоже с пакетами вниз спустился и говорю гостям, которые ещё совсем не разошлись:

– Раз уж вы нам подарков не приготовили, тогда мы вам по кремовому подарим, только хорошо с ними обращайтесь.

– А чего по одному-то? – говорят гости. – Нам одного мало будет.

– Тогда по десять штук, – говорит Захар (а один кремовый у него на голове сидит). – Когда надоедят, соседям раздарите.

– По десять мы согласны, – говорят гости. – А то мы чувствуем, что в вас какая-то жадность просыпаться начала.

– Мы очень полезные, – говорят кремовые. – Нас главное в холодильнике держать, но можно и в тепле, если вам места не жалко.

Когда мы всех кремовых раздарили (нам даже показалось, что гостей стало в несколько раз больше, а, может, некоторые просто несколько раз в очередь за кремовыми становились), я самого первого кремового в холодильник сунул и сбегал на родителей посмотреть. У них теперь картинка в телевизоре появилась, и мама уже такой разговорчивой не была, а папа так вообще остолбенел. Смотрю я на них и вижу, что как-то они изменились, но что такого в них было нового – понять не могу.

Тут ко мне Захар подходит и спрашивает:

– Ты, Кимка, меня с собой возьмёшь? Я хоть и новенький, но куда угодно с тобой пойду, потому что старший брат для младшего – всегда пример.

– Вещи-то собрал? – спрашиваю я.

– А что мне их собирать! – радостно кричит Захар. – Не нужны мне вещи, я налегке!

– Тогда беру, – говорю я. – Раз ты к вещам не привязанный.

– И в дальние дали! – кричит Захар.

– Нет, – говорит Демид. – Я Кимку знаю, он сейчас в город пойдёт, потому что давно ни в каком городе не был, а ему интересно, зачем эти города вообще людям нужны.

Я слушаю это и думаю, как мой брат здорово за меня говорить умеет.

– Да, – только и говорю я.

Мы в Астину дверь звоним, а она оттуда в новом комбинезоне выскакивает.

– Смотрите! – кричит. – Справа! Слева! Анфас!

– Что это ещё за ерунда? – спрашиваю я.

– Зато красненький, – говорит Астя.

– Тебя в таком красненьком костюме в лесу волки первую съедят, – говорю я. – И им не хватит, и они ещё и меня съедят, а потом за остальных примутся.

– А мне нравится, – говорит Захар, и Астя его по голове гладит.

Мы с Демидом смотрим на это и хмурыми такими становимся, потом Астя и нас по голове гладит, и мы снова веселеем. Тут Зар выходит из своей новой квартиры и говорит:

– Скучная в квартирах жизнь. Первые два-три года ничего, а потом надоедает, – и Демида за руку берёт. И мы прямо такой дружной компанией становимся, что хоть в поход с нами ходи.

На улицу выходим, а там гости за наше здоровье газировку пьют.

– Всё празднуете? – говорю я им.

– Не мешай, Кимка, у нас традиция, – говорят гости. – И вообще, гостей невежливо прогонять. Надо ждать, пока они сами расходиться не начнут.

А в городе уже вечер наступал, и люди на остановках выстраивались треугольниками и другими геометрическими фигурами.

– Чего это они так расфигурились? – спрашиваю.

– А это, – говорит Захар, – нововведение такое, так на остановках стоять не скучно. А те, кто гуманитарии, те могут в восклицательный или вопросительный знак выстраиваться.

– Пойдёмте, – кричит Астя, – выстроимся во что-нибудь! Давайте скорее, а то нам станет скучно на остановке стоять! – она это говорит, а мы на остановке не стоим даже.

Это так на неё комбинезон повлиял, потому что новый.

Мы выстроились в круг, чтобы те, кто за геометрию, мог считать это кругом, а те, кто за литературу, мог считать это точкой. Тут подъехал автобус, и водитель говорит:

– Раз вы уж выстроились, то давайте, залезайте в автобус, а то просто так у нас на остановках стоять не принято.

Мы тут на Захара выразительно посмотрели, а он говорит:

– Я думал, вам ехать куда-то надо. Мне про вас рассказывали, что вы на месте не стоите.

– У нас только, – говорит Астя, – автобусных билетов нет.

– А и не надо, – говорит водитель. – Вместо билета вы мне какую-нибудь теорему расскажите или песню спойте собственного сочинения.

Мы с Астей сразу же песню стали собственного сочинения петь, а водитель уши закрывал, потому что слишком к искусству чувствительным оказался. Потом Демид ему такую теорему доказал, что водитель долго в учебниках копался, чтобы выяснить, бывает ли это на самом деле, или это Демид сейчас новую эру в науке открыл. А Зар с Захаром нашу с Астей песню повторили, потому что сказали, что они посылали нам мысли, когда мы песню придумывали, а потому она и их сочинения тоже.