Наталья Евдокимова - Кимка & компания

Тут третий звонок прозвенел, и песенка заиграла с непонятными словами. И на сцену девчонка выбегает, на Астю похожая, а навстречу ей я бегу, тоже похожий очень.

– Кимка! – кричит Астя на сцене. – Я только вчера родилась и всё вырасти за день пыталась, чтобы с тобой пойти куда-нибудь далеко, а ты, я смотрю, так идёшь, как будто никуда далеко идти и не собираешься.

– Вообще-то похоже, – деловито говорю я Асте.

Зрители рядом хлопать начинают и нам говорят с разных сторон:

– А дальше можете и не смотреть, дальше вам неинтересно будет, а нам место одно освободится, мы тут одного зрителя в сумке с собой принесли, потому что билетов не хватило.

Мы с Астей послушались и пошли к выходу.

– Вот бы, – говорит Астя, – выйти не в театр этот, а куда-то ещё, а то в театр мы уже входили, и что там будет, знаем.

– Будет исполнено! – рявкнул наш волшебник, и это прямо со сцены.

– Теперь и выходить как-то боязно, – говорю я. – Мало ли чего он там придумал, куда нас отправить.

А волшебник страдальческим голосом ныть начинает.

– Я, – говорит, – забыл, сколько я вам там желаний должен. Мне всё кажется, что сначала было три, а потом или прибавилось, или нет. Иногда я думаю, что ещё три прибавилось, а когда я так думаю, я забываю, сколько я вам уже исполнил их. И всё, что помню, это что вас зовут Кимка и Астя. Как-то это никуда из головы не выветривается. А знаете ещё, что…

– Пойдём, Астя, – говорю я. – Очень уж у них постановка натуралистичная получилась.

– Что бы мы там ни говорили, не верьте нам, когда мы на сцене! – кричит Астя зрителям. – Я вот беру и устанавливаю такое правило, и даже на сцену мне лезть для этого не надо.

Тут мы вышли из зала – и сразу в наш двор, где мой и Астин день рождения праздновать продолжают.

– Мы уж не помним, сколько вам там, – говорят гости. – Но всё равно с днём рождения!

А Демид уже во главе стола сидит и нам рукой машет, потому что, оказывается, у него тоже в этот день день рождения, и слева от него Захар, а справа тоже мальчик какого-то нашего возраста. Светловолосый такой, улыбается.

А гости говорят так недовольно:

– Что же, раз вы пришли, хотя давно не приходили уже, то нам подарки дарить вам придётся? – и кружки за спину прячут. – Нам тогда пить не из чего будет, поэтому дарим вам свою доброту и признательность, а тебе, Кимка, парашют.

– Это ничего, что парашют, – говорю я. – Нам его с Астей на двоих хватит.

– Сейчас, – говорят гости, – ещё просветлённые явятся, только они не едят никогда ничего, а с прошлого года ещё и молчат, только улыбаются иногда.

Мы с Астей, пока гости сами шумели, по площадке прошлись. И, пока всякие просветлённые в мире появлялись, человечество в космос выходило и всякие случались прочие прорывы, тут ничего не поменялось, не выросло, кроме деревьев разве что.

– Как-то похоже, – говорю я Асте, – на то, что раньше было.

– Это раньше было то, – говорит Астя, – на что похоже сейчас.

– Заколдованное какое-то место, – говорю я. – И я даже знаю кем.

– Нет уж, – говорит наш волшебник. – Оно само по себе такое, я даже не старался.

А Астя как крикнет:

– Смотрите, летит!

Все как посмотрят в небо, чего это там летит, а Астя заявляет:

– Это я так, для общей бодрости.

– Смотрите! – тоже кричит волшебник. – Падает!

Ну и тут, конечно, как стало падать – мы даже понять не можем что. Вроде снег, но не холодный и не белый, а разноцветный.

– Удобная штука, – говорит волшебник. – Сам придумал.

Все из этой удобной штуки как стали снеговиков катать и кружки на них вместо шапок нахлобучивать. Кто-то эту удобную штуку ел. Какие-то дети ею дом облепляли, и тот становился разноцветным, и стёкла оконные окрашивались, так что получался не дом, а витраж. Астя себе рюкзак новый слепила, я – футболку, волшебник матрас себе слепил и спать улёгся, а те дети, которым мамы не разрешали животных заводить, выуживали из этой удобной штуки таких животных, от которых мамы ни за что не откажутся. Даже просветлённые оживились и втирали удобную штуку в лысины.

Волшебник спал, а нас заваливало и заваливало. Мы с Астей штаб соорудили и там отсиживались. К нам пробрались Демид с Захаром и ещё одним мальчиком. И Демид так мальчика незнакомого подталкивает, чтобы он ко мне шёл, а мальчик стесняться начинает с чего-то. Но потом подходит ко мне и говорит смело:

– Ты, Кимка, не смотри, что у меня волосы такие светлые, а у тебя тёмные, просто я блондин, а ты брюнет, вот и всё. А звать меня Захар, и я твой брат. И родился совсем недавно, и всё вырасти поскорее пытался, чтобы с тобой пойти куда-нибудь далеко, а ты, я смотрю, так в штабе стоишь, как будто никуда далеко идти и не собираешься.

– Где-то я это уже слышал, – говорю я.

– Ага! – радуется Захар. – Это мне какие-то люди подсказали сказать, когда я ещё на колясочке ездил.

Я брату обрадовался и запрыгал от радости, и все тоже запрыгали, хоть нас удобной штукой и засыпало, даже штаб заваливало.

– А я, – говорит новый Захар и тоже прыгает, – могу вашу Астю на руках перестоять, и вообще я подготовленный. Вот скажи мне что-нибудь, Астя!

– Подготовленные нам ещё не попадались, – говорит Астя.

– Ну ты сказала так сказала, – расстроился Захар. – Я на такое даже не знаю, что ответить можно, но я всё равно подготовленный, что ни говори. Только меня переназвать надо, а то я с первым Захаром познакомился, и тот говорит, что переназываться не будет, а раз так, то мне придётся. Я придумал Пушкиным называться, но все говорят, что нельзя.

– А тебе самому как называться хочется? – спрашивает Астя.

– Сам я к Захару привык, – говорит Захар. – Только два Захара – это не один Захар, а как-то больше.

– Тогда лучше я буду называться Заром, как раньше, – говорит другой Захар. – Это я так назывался, когда ещё на острове жил, а когда сбежал, Захаром стал. А раз ещё один Захар появился, то я просто Заром буду, как раньше, а не как потом. Так что я теперь Зар, так меня и называйте.

– Как-то ты разволновался, – говорит Астя. – Разговорчивым стал.

– Это у меня имя разговорчивое, – говорит Зар.

Мы, радостные, из штаба вылезаем, смотрим – а полезная штука всё падает и на ходу превращается в вредную штуку, потому что никто уже двигаться не может и дышать приходится этой самой полезной штукой, потому что завалило ею всех с головой.

– Мы двигаться хотим! – кричат все гости, и через эту полезную штуку прокрикивается хорошо. – Мы ещё не допраздновали! Мы даже чай только наполовину разлили!