Дмитрий Емец - Таинственный Ктототам

– Трам-парам-пам? – вполголоса спросил Федор сам у себя. И тотчас сам себе решительно ответил: – Трам-парам-пам-пам!!!

Папа вернулся в дом и работал до прихода Алены.

– Ха-ха-ха! – еще издали закричала она папе. – Говорила я: надо из Интернета списать! Тебе поставили «три с плюсом»!

– Мне? – не поверил папа. – Быть этого не может! Ну-ка покажи!

– Тетрадь не отдали, только оценки сказали.

– А за что «три»?

– Тема не раскрыта. Нету этих, конфликтов, и еще чего-то там… кульпульролического!

Папа приуныл.

– Но все же с плюсом! – сказал он, утешая себя.

– Да! – приободрила его Алена. – Учительница сказала, что хоть тема и не раскрыта, но все же что-то в сочинении есть.

На другой день дети вернулись из школы уже в десять утра. Причем вернулись всей кучей. Стояли у ворот и пытались перебросить через них Сашу, который дорогой успел довести всех до белого каления. Перебрасываемый через забор, Саша опьянел от смеха и, не держась на ногах, прямо в школьной форме укладывался в лужу.

– Мы пришли. Где оркестр? – сказала Катя, сбрасывая рюкзак.

Мама убрала ногу с педали гончарного круга. Мотор остановился.

– Оркестра нет. Мы еще не успели от вас отдохнуть! – сказала она.

– Сочувствую. В школьном туалете загорелась мусорная корзина! – сообщила Катя. – Вонь, дым на весь этаж… Пожарные приехали! В общем, сказали, чтобы все шли домой.

– А не проще было залить корзину водой, через окно выставить ее куда-нибудь во двор и продолжать учиться? – спросил папа.

– Ты всегда предлагаешь самые неинтересные варианты. Когда корзину тушит целая пожарная машина, это гораздо интереснее! – сказала Алена.

Катя, по дороге поссорившаяся с Петей, зашла в ванную и громко защелкнулась на шпингалет. Потом подумала, что, может, Петя не услышал, как громко она закрылась, и защелкнулась еще три раза. Петя, внимательно слушавший снаружи, подошел к ванной и толкнул дверь пальцем. И оказалось, что дверь открыта. В последний раз, стараясь позвучнее щелкнуть шпингалетом, Катя забыла вернуть его на место.

Катя, не растерявшись, громко сказала «Хох!» и, отвернув голову в противоположную от Пети сторону, с холодным достоинством вышла из ванной. Папа наблюдал за ней и посмеивался. Он давно замечал, что девочки оттачивают на Пете те методы, которыми впоследствии будут воспитывать своих мужей. Смотрят внимательно, какие срабатывают, а какие нет. Петя злится, не понимая, что он просто тренировочный манекен.

Около двенадцати у мамы зазвонил телефон. На экране высветилось: «ДеЦЦкий сад». Мама, знавшая, что из садика просто так не звонят, с беспокойством сняла трубку.

– Рита чихает! – сразу сказали ей.

– Аллергия на цветение! – предположила мама.

– Возможно. Но медсестра просит ее забрать. Выждите денек и, если не будет чихать, приводите!

Велосипед еще не успели заклеить, и мама отправилась за Ритой пешком. Вместе с ней она забрала и Костю, чтобы не приходить за ним вечером. Рита и Костя были счастливы, что их забрали перед дневным сном. Особенно радовалась Рита. Ее лучшая подруга Рита Мофс сидела на краю кровати и, свесив ноги, завистливо пыталась кашлять. Рите Залесной тоже хотелось чихать, а чтобы у нее лучше получалось, она внюхивала себе в нос мелкий мусор с подоконника.

С малышами мама вернулась домой. По дороге Рита и Костя обменивались мнениями по поводу всего, что видели.

– Крыса! – закричала Рита, заметив на краю мусорного бака что-то серое.

– Сама ты крыса! – отозвался Костя.

– Не надо говорить: «Сама ты крыса!». Надо говорить: «Это не крыса. Ты ошибаешься. Я думаю, это воробей!» – сказала мама.

– Сама ты воробей! – не задумываясь, брякнул Костя и ойкнул, поняв, что сказал это маме.

Дома была ужасная суета. Папа не мог ничего делать, потому что каждую секунду его дергал кто-то из вернувшихся детей. Маму тоже дергали. Рита, не снимая ботинки, сразу залезла ногами в таз с чистым бельем, а Костя, пытаясь взять сырой глиняный горшок, оторвал от него кусок.

– Беги в другую комнату и на десять секунд спрячься! – сказала мама.

Она уже чувствовала, что день не задался. Каждая семья существует по определенному незримому распорядку. Есть расписание будних дней, есть расписание воскресных. Все уже примерно знают, кто когда встает, кто когда занимает ванную, кто когда садится к компьютеру, где чье место за столом, кто когда уходит и приходит, поэтому когда в доме появляется человек посторонний – пусть даже самый хороший, – он начинает нарушать расписание и ужасно мешать. Петя утверждал, что из многодетной семьи выжили бы даже Пушкина, потому что он читал бы стихи, когда все спешат, занимал бы ванную, когда нужно включать стиралку, или толкался бы на кухне, когда там самый час пик.

А сегодня, хотя посторонних в доме и не было, расписание нарушилось из-за раннего возвращения детей. Все толкались на кухне и ужасно друг другу мешали.

– Послушайте, дети! Родители не могут разорваться на сто лохматых кусков! Нас всего двое, а вас много! – взвыла мама.

– Очень верная мысль! – произнес кто-то с улицы. – Давайте я с ними погуляю! Мы сходим к морю!

В выходящем во двор окне возник художник Федор. Положив локти на подоконник, он с любопытством заглядывал в кухню.

– Погуляете? Серьезно? – растерялась мама.

– Ну да! Я очень люблю детей! – сказал Федор. – У меня у самого их шестеро!

– А позавчера говорили – двое! – мгновенно вспомнила Катя.

– Тогда я имел в виду детей только от любимых женщин! – не растерялся Федор.

– Угу, – сказала Катя. – Я так и поняла. И сколько им лет? Кто это? Мальчики или девочки? Как их зовут?

Федор лихо назвал шесть имен. Катя дотошно записала их на бумажке, держа ее так, чтобы художник не мог заглянуть.

– Ага, получается мальчиков пять, а девочка одна! Прекрасно! А теперь в обратной последовательности и опять называйте возраст! Начнем с Павлика! – потребовала она.