Ирина Пивоварова - Рассказы Люси Синицыной (сборник)

Нет, не мог рассказать всего этого Павлик. Согласитесь, никак не мог. Поэтому он только тяжело вздохнул и принялся стаскивать с себя влажный пиджак.

– Я был у Славы Ферапонтова, – сказал Павлик. – Мы играли в домино.

И он свалился на диван и тут же заснул мёртвым сном…

На следующий день Павлик проснулся с насморком и жуткой болью в спине.

«Почему у меня так болит спина?» – подумал он, потом вспомнил форточку, дождь и всё понял.

Зазвонил телефон. Павлик с трудом поднял руку и снял трубку.

– Ты почему не подходишь? – заорала трубка. – Я уже десятый раз звоню!

Павлик взглянул на часы. Было двенадцать.

– Я спал, – сказал Павлик.

– Он спит! – возмутилась трубка. – Интересно, a кто преступников будет ловить?

– Не кричи, – сказал Павлик. – Мне теперь торопиться некуда.

– Почему?

– А потому, что я вчера их засёк!

– Как это засёк? Прямо насмерть?!

– Да нет же. Я их ставку раскрыл. Явочную квартиру. Ты меня слышишь, Люсь? Их там оказалось трое: Лохматый, Борода, а ещё одна женщина по имени тётя Фарида. Правда, про неё я не уверен. Кажется, она просто дворник. Но они… они точно преступники! Возможно даже, что они… – тут Павлик понизил голос и огляделся по сторонам, – что они шпионы!

– Неужели?! – обрадовалась Люська. – Вот здорово!!! Как же ты это узнал?

– Потом расскажу, сейчас некогда. Мне ещё надо всё про девушку выяснить. Кто такая, чем занимается, поняла? Только никому ни слова. Это наша с тобой тайна, слышишь?

– Честное пионерское, никому не скажу! Можешь не сомневаться!

Остаток дня не был отмечен никакими событиями, кроме одного. Павлик пошёл в магазин и прямо против подъезда увидел на зелёной, свежевыкрашенной доске объявлений несколько поблёскивающих на солнце фотографий. На них были сфотографированы люди с тачками, лопатами и саженцами. Наверху большими красными буквами было написало: «НАШ СУББОТНИК».

Под всеми этими фотографиями была ещё одна. На ней сфотографирована группа смеющихся ребят. В центре Андрей с лопатой, по бокам бравые братья Петуховы, перед ними – Светка. Сзади же, из-за Тольки Петухова, наполовину высовывалось кислое-кислое, как показалось Павлику, его собственное лицо. Да, все улыбались, один Павлик не улыбался.

Под фотографией было написано:

«Дети нашего двора выкопали пять больших ям для деревьев и высадили в клумбу двадцать пять штук цветочной рассады. Особенно отличился Андрей Караваев. Молодцы, ребята!»

Павлик вздохнул. Ну ничего. Скоро здесь появится и другая фотография. Да не такая маленькая, а раз в пять больше. Уж на ней-то Павлик будет не где-то сбоку и не кислый, как лимон. Он будет сфотографирован крупным планом, весёлый, смеющийся. И написано будет под этой фотографией вот что: «Мальчик из нашего двора Павлик Помидоров собственноручно выследил и обезвредил целую шайку опасных преступников! Молодец, Павлик!!!»

18 июня.

Всё идёт хорошо! Я был на «трубе». Оказывается, это вовсе не труба, а Трубный переулок. У них там преступное логово. Жалко, что мне эта девчонка со свинкой все планы спутала. Но ничего, они всё равно уже почти в моих руках! Маме пришлось наврать про девчонку, это очень неприятно, но я потом ей всё объясню, сейчас я иначе не мог.

Сегодня займусь девушкой, узнаю, кто она такая. По-моему, она учёная. Эти мошенники хотят выпытать у неё ценные секретные сведения.

Но это им не удастся! Она живёт напротив меня, только ниже, на втором этаже. Я хотел в бинокль разглядеть, что она делает, но дерево заслоняет. Сегодня вечером возьму бинокль и полезу на сарай. Его крыша вровень с её окном.

Скорей бы настал вечер!

И вечер не заставил себя ждать.

Он был удивительно хорош, этот июньский вечер!

Он вошёл во двор, помахивая распустившимися ветками чёрной смородины, тёплый, как парное молоко, украшенный первыми, ещё не очень заметными звёздочками.

Он вошёл во двор дома № 15 по Краснобаррикадному переулку и уселся на лавочку рядом с лифтёршей тётей Катей.

– Добрый вечер, тётя Катя! – вежливо сказал вечер. – Как жизнь? Как дела?

– А? – не расслышала старушка.

– Как дела, спрашиваю? – повысил голос июньский вечер.

– Хорошо, милок! – обрадовалась тётя Катя. – Вовка-внук в командировку поехал. Прислал бандероль. Кухонных полотенцев две штуки и шоколадный набор «Лето».

– Хороший человек Вовка-внук! – сказал июньский вечер, взмахнул рукой, и запах цветущих кустов смородины поплыл по двору дома № 15.

– Хороший человек Вовка-внук! – как эхо, откликнулась тётя Катя. – Не пьёт. В техникуме учится.

Но этого июньский вечер уже не слышал. С удивлением взирал он на Павлика Помидорова, который с театральным биноклем на шее, воровато оглядываясь, выходил из подъезда. А Павлик, не обнаружив во дворе никого, кроме глуховатой тёти Кати, направился к двухэтажному каменному строению неизвестного назначения, которое находилось как раз между двумя пятиэтажными домами, обогнул его и смело полез наверх по старенькой лестнице, приставленной к кирпичной стене.

Минута, другая – и Павлик был на крыше.

Отсюда открывался прекрасный вид прямо в нужное Павлику окно. Шторы были распахнуты, на столе горела настольная лампа с красным абажуром.

Павлик стал на колени и поднял к глазам бинокль.

Низко склонилась над столом русая девушкина макушка. Прямые волосы свешивались по бокам строгого, сосредоточенного лица и почти доставали до сетки бесчисленных линий, начерченных на белом листе бумаги.

Крупные, красивые, чётко нарисованные буквы так и запрыгали перед окулярами театрального бинокля.

Наверху на листе было написано всего два слова, одно короткое, другое очень длинное.

– «Проект…» – прочёл Павлик по буквам первое.

Ого! Проект!

Павлик в сильнейшем волнении заёрзал на коленках.

– Проект! План, значит? Она чертит план! Постой-ка, а план чего? Какой план?

Он снова поднял к глазам бинокль и стал читать дальше.

– «Проект ЦНИИ…» Чего? Что там написано такое? «ЦНИИ… Строй… ремонт…»

Но тут он запутался и стал читать снова:

– «Цниистройматремонтпром…»

Слово не кончалось. Оно было бесконечное. Непонятное и таинственное, оно тянулось через весь верх белого листа, и, как ни пытался прочесть его Павлик, ничего не получалось. Он запутывался.

– Ф-фу! – Павлик провёл рукой по вспотевшему лбу. – Что же оно значит и как оно, в конце концов, звучит?