Эдуард Веркин - ЧЯП

– Для оборонной промышленности делался, – Грошев похлопал по автомату. – Аккумуляторы чрезвычайно емкие, для первых беспилотников еще разрабатывались. С функцией самоподзаряда.

– Это как?

– Там такие пластины, они, если емкость падает, начинают распадаться, и энергия выделяется. Едят сами себя. Так что тут может еще долго… А когда правильный жетон попадает, то он срабатывает. Раньше техника была на порядок надежнее. Вон, «Вояджер» до сих пор в космосе летит, уже гелиосферу покинул. А современные не могут толком до Марса доковылять, то и дело по пути ломаются.

Грошев подкинул жетон, ловко поймал.

– Так что сейчас мы его немного проверим…

– Хорошо.

Синцов отошел от автомата, потянулся, оглядел площадь. Из разросшихся кустов акации выступало старое здание вокзала, еще немного желтели деревянные стены, но крыши уже совсем не было, провалилась внутрь.

И синие качели.

Акация почему-то цвела. Она должна цвести в июне или даже в конце мая, но цвела сейчас. Наверное, действительно что-то с почвой.

Послышался еще поезд, далеко-далеко. Синцову интересно вдруг стало, кому это памятник был, и он решил обойти и посмотреть, в краеведческих целях.

На фасадной стороне сохранилась чугунная табличка, Синцов стряхнул с нее сухую листву и висюльки тополиного пуха и выяснил, что памятник был некоему «…валеву», наркому путей сообщения, в ознаменование выполнения плана. Какому точно наркому, разобрать не получалось, потому что табличку пытались от пьедестала оторвать, но оторвали только нижнюю половину.

Неожиданно Синцову захотелось на пьедестал залезть. Постоять немного монументом, вряд ли когда еще такая возможность представится. Синцов подпрыгнул, оперся руками, влез.

На пьедестале сохранились отпечатки ног памятника, в них Синцов вступить постеснялся, встал рядом.

Поезд приближался.

С высоты постамента вид был лучше и чуть живописнее, жаль, что за зеленью ничего толком не просматривалось. Грошев мялся у аппарата. Жетон он еще не опустил, продолжал задумчиво подкидывать его на ладони. Подрагивали синие качели.

– Что такое? – спросил Синцов сверху.

– Да вот подумал… Может, ты их кинешь?

– Зачем?

– Ну как зачем, удачливость, то се… А, Костян?

– Погоди.

– Что подождать? Вечер скоро…

– Три минуты.

Грошев кивнул, услышал поезд, понимающе кивнул.

Поезд был уже совсем рядом. Синцов придумывал, какую позу принять. Поезд полетит мимо станции, пассажиры посмотрят в окна и увидят его в виде памятника. Смешно. То есть очень смешно и очень глупо. Все это глупо, забраться на чужой памятник, кривляться, стараясь, чтобы незнакомые люди рассмеялись над дураком…

Синцову стало стыдно. Он засуетился, пытаясь слезть, а затем попросту спрыгнул в траву. Упал на бок, подниматься не стал, пережидая состав. Лежал в траве, глядел себе под нос, на кусок угля. Да никто и смеяться над ним не стал бы, сейчас, чтобы рассмешить народ, требуются усилия посерьезней, глупо, думал Синцов. Иногда накатывает, и начинаешь вести себя, как распоследний баран. Но ничего с этим поделать нельзя, быть бараном свойственно человеческой природе.

Поезд кончился.

– Живой? – спросил Грошев.

– Живой, – Синцов сел. – Так, немного лоб поцарапал…

Синцов поднялся.

– Я тоже как-то залезал, – признался Грошев. – И тоже спрыгнул. Застеснялся. На них хорошо в бронзе стоять, а вживую так себе, странные чувства.

– Надо просто подождать, – предположил Синцов. – Памятник – это уже для заслуженных челов, это у нас еще впереди.

– Ты думаешь?

– Угу. Конечно.

Синцов был в этом не совсем уверен, во всяком случае, по поводу себя.

– Так ты их кинешь? – спросил Грошев. – Жетоны?

– Кину, чего уж…

Синцов отряхнул джинсы. Ему было неудобно и перед Грошевым, и перед проехавшим поездом – хотя он и не успел заметить, какой состав, пассажирский или грузовой, и отчего-то перед памятником тоже. Перед памятником наркому Валеву. Наверное, он здесь родился, решил Синцов. На этом безымянном разъезде. Валев.

– Ну, лови, – Грошев протянул Синцову жетонодержатель.

Магазин с жетонами оказался тяжелым не только с виду, в нем словно на самом деле лежали патроны. Синцов выщелкнул верхний жетон. Обычная железка с продавленными бороздами, три штуки. Жетоны, которые Синцов видел раньше, были двухбороздые. А здесь три. Надпись выбита с обеих сторон, «ГТС Гривск», тяжелый. То есть Синцову так показалось, вряд ли он мог быть тяжелее двухрублевой монеты.

– Как их использовать? – спросил он.

– Выпуклой стороной, – ответил Грошев. – Сразу опускать не спеши, придержи…

– А потом? – не понимал Синцов.

– Алгоритм такой. Опускаешь жетон, придерживая его пальцем. Потом отпускаешь совсем. После этого снимаешь трубку. Выжидаешь секунд десять, нажимаешь на рычаг. Жетон должен провалиться. Если он проваливается, значит, аутентичный.

– А потом? Как обратно достать?

– У меня универсальный ключ, не беспокойся.

– Как знаешь…

Синцов взял жетон, опустил в прорезь. Осторожно отпустил, жетон не провалился. Синцов снял трубку. Тишина.

Слушать тишину Синцову показалось глупо, поэтому он сказал:

– Раз-два-три, раз-два-три.

И никто не ответил, конечно же.

– Вызывает «Террор», вызывает «Террор», «Террор» на связи, – сказал Синцов.

Никто не ответил, конечно же.

Синцов нажал пальцем на рычаг.

В телефоне что-то клацнуло внутри, сдвинулись шестеренки, тронулись цепные передачи, сместились рычаги. Жетон провалился. Синцов услышал, как он пошел по внутренностям и в конце этого пути упал в желудок.

– И что? – спросил Синцов.

– Ничего. Нормально. Кидай следующий.

– И все?

– И все. Надо проверить, я же говорил. Тут один нюанс есть…

Грошев зевнул.

– Если вдруг… услышишь гудки…

– Не бойся, – успокоил Синцов. – Это будет не «Мазерати». Попрошу сто миллионов долларов, половину отдам тебе, я не жадный. Ну и «Мазерати», конечно.

– Да я не в том смысле…

Синцов опустил следующий жетон. Произошло то же самое, с тем же самым звуком, в трубке тишина.

– Молчание, – сказал Синцов.

– Тогда третий.

Синцов кинул в автомат третий жетон. Потом четвертый, пятый, двенадцатый. Они одинаково падали в глубины автомата, одинаково ничего не происходило.

Грошев наблюдал. Чуть издали, то ли с испугом, то ли с надеждой, Синцов не мог понять. Наверное, все-таки с надеждой.

На семнадцатом жетоне произошла заминка. Жетон встал чуть косо и после того, как Синцов нажал на рычаг, не провалился, а завис.

Грошев подскочил к Синцову, резко и неожиданно, Синцов дернулся.

– Ты чего?

– Что случилось? – Грошев уставился на застрявший жетон.

– Да вот, перекосило…