Эдуард Веркин - ЧЯП

– Да я уже пять штук купил!

Лоб показал.

– Еще пять штук купи, – снова посоветовал Грошев. – Покупай «Красную книгу» в хорошем состоянии, я сам ее покупаю. Если делают копии монет, то, значит, есть спрос, если есть спрос, монеты будут дорожать, Лоб, я же тебя учил!

Лоб скептически цыкнул зубом.

– Тебе такие деньги нужны на «Красную книгу»? – ухмыльнулся Лоб. – Ты вагон «Красных книг» решил себе прикупить? Не, Чяп, ты не мути, колись давай, что решил брать?

– Да это не для денег вещь, это для души, – сказал Грошев. – Тебе к чему?

Лоб навис над Грошевым.

– Да ладно, для души, у тебя же нет души, Чяп, ты же барыган знатный, как и я, у нас душ не бывает. Что взять решил, колись? Пока не расколешься, денег не дам.

Лоб подошел к машине, открыл переднюю дверь, достал из бардачка пакет, из пакета начатую пачку долларов.

Грошев покачал головой, посмотрел на Синцова.

Синцов пожал плечами, сделал равнодушное, отчасти презрительное к материальным ценностям лицо.

– Колись, Чяп, колись, – подбадривал Лоб. – Я гляжу, вы с братаном-разновидчиком баблосов решили наварить, а я тоже хочу в замуте поучаствовать. Что там? Опять на мондворе накосячили, рублей без знаков навыпускали, а вы их взять хотите…

– Это автограф, – перебил Грошев. – Тебе нужен автограф?

– Что за автограф? – не понял Лоб. – Четвертак новый, что ли? С автографом президента? Что, опять тираж маленький?

Лоб облизался, как голодная весенняя лиса, почуявшая запах курятника.

– Обычный автограф, на бумаге, – ответил Грошев. – Бумага, ручка, автограф – понимаешь? Автограф Гагарина.

– Какого еще Гагарина? – Лоб подозрительно щелкнул зубами. – Который биметалл?

– Это ты, Лоб, биметалл, – неприязненно ответил Грошев. – И в мозгах у тебя биметалл. Обычный человеческий автограф, на открытке.

– Чего, автографы новая тема теперь? – насторожился Лоб. – Так я тоже хочу. Ты мне тоже возьми парочку…

– Есть автограф Терешковой, – сказал Грошев. – И подешевле. Бери, хорошее вложение.

– Не, нормально! – Лоб оттянул лямки майки, щелкнул себя по плечам. – Сам, значит, реального Гагарина берешь, а мне Терешкову? Ты что, меня совсем за дурня считаешь, Чяп?

– А чем тебе не нравится Терешкова?

– Да мне нравится Терешкова! – громко сказал Лоб. – Я уважаю Терешкову!

– Тогда в чем дело?

– Знаешь, Чяп, я тебе скажу, – Лоб снова стал почесывать подбородок, только уже деньгами, с вызывающим хрустом. – Хотя ты и школота, но я тебя уважаю. И я у тебя многому научился, как это ни смешно. Книжки стал читать, сайты толковые смотрю. Ты что, думаешь, что я не знаю, кто такая Терешкова?

Лоб постучал себя по голове пачкой.

– Терешкова, слава Богу, жива, ее по телику недавно показывали. Она еще миллион автографов может нараздавать. А Гагарин совсем другое дело. Не, брателло, я тоже Гагарина хочу.

Лоб поглядел на Синцова взглядом человека, уверенного в том, что он только что не позволил себя крупно кинуть.

– Лоб, ты что? – Грошев был растерян.

– А что? – Лобанов принялся грызть маечную лямку. – Автографы штука хрупкая, бумага, не металл, так что…

– Там только один автограф есть, – сказал Грошев раздраженно. – Один, ты понимаешь?! Один – и для меня!

– Да без проблем, – легко согласился Лоб. – Я что, упырь? Я не претендую, не думай. Один так один, забирай. Но потом мне тоже Гагарина найдешь. А?

Грошев задумался.

– Найдешь мне тоже автограф, – продолжал Лоб. – Я, может, тоже хочу для души. Деньги – бумага, сам знаешь. Культура бесценна…

Грошев протянул руку, вырвал у Лба денежную пачку.

– Котик, иди полоть! – требовательно воззвала Анжелика со стороны огорода.

– Ты, я гляжу, мотик прикупил? – Грошев кивнул на гараж. – «Яву» взял?

– Ага, классику, – довольно кивнул Лобанов. – Давно приглядывался…

– «Ява» неплохо, – согласился Грошев. – Если хочешь, у меня есть человечек, он «AWO» продает на ходу, красивый моц, могу сосватать.

– Котик, ты скоро?! – взревела Анжелика.

– Автографы – очень на любителя, – напомнил Грошев. – Бери лучше мотики, они реально дорожают. Один москвич собрал коллекцию советских дырчиков и продал их в Испанию за миллион евро.

Почему-то Синцову показалось, что Грошев не врет.

– Котик!

– Мотики… – повторил Лоб задумчиво. – Ты, Чяп, прав, конечно, мотики, наверное, тема. Но автографы мне тоже нравятся. Я об этом не думал раньше, но сейчас вижу, ты прав, автографы – это фишка. Их количество всегда будет ограниченно…

Лоб царапал подбородок, скреб его, словно хотел содрать вместе со щетиной и кожу.

– Ладно, спасибо тебе, – кивнул Грошев. – Мы пойдем. Надо кое-что сделать еще…

Грошев направился к мотоциклу.

– Эй, Чяп, а ты не знаешь, что ли? – спросил Лоб вдогонку.

Нехорошим голосом спросил. Что-то случилось. Синцов понял, случилось, беда, дрянь, поток, Грошев тоже это понял.

– Что? – Грошев обернулся.

– Там это… – Лобанов привалился к своей машине. – Тут такое дело…

– Котик, ну ты скоро?!

– Да отвали ты!!! – в ярости рявкнул Лобанов. – Отвали! Не видишь, я же с людьми разговариваю!

В ответной лексике Анжелика стесняться не стала, голос же у нее был силен, Лобанов терпел примерно полминуты, потом не выдержал и стал отвечать. Любовь с пятого класса, подумал Синцов. Вот так оно все и происходит.

В словесном поединке влюбленных поле боя осталось за Анжеликой. Кроме того, она оставила сорняки и теперь надвигалась, ворочая перемазанными в земле руками. Синцов отметил, что выглядит это угрожающе.

– Отойдем, – сказал Лобанов. – Лику вчера пчелы покусали, она немного злится, отойдем.

Они отошли поближе к гаражу, Анжелика, утратив визуальный контакт, на секунду выключилась, а потом отправилась обратно к грядкам. От гаража пахло бензином и мазутом.

– Такое дело, – Лобанов стал говорить тише. – Такое… Ты только не волнуйся…

Грошев молчал, подошел к «Яве», смотрел на «Яву».

– Короче, кругами не буду бегать, скажу сразу. Твою подружку машиной сбило.

– Что? – спросил Синцов.

– Да, машиной. Эту вашу дурочку сбило.

Лобанов ждал, что скажет Грошев, но Грошев не говорил ничего, Грошев разглядывал мотоцикл. А Синцов сразу и не понял – кого сбило машиной, какую дурочку еще? Он поглядел на Грошева, но тот был совершенно невозмутим, мотоцикл ему явно нравился и про дурочку он ничего не услышал.

– Слышь, Чяп?

Грошев выбивал ногтями на баке «Явы» сильно знакомую мелодию, там-пам-пам пам-пабам-паб-пабмам.

Лобанов повертел в воздухе указательным пальцем. Грошев постукивал по красному явовскому боку.

– Хочешь, я узнаю кто? – спросил Лобанов негромко. – Я могу попробовать, только бесполезно.

Грошев задумчиво пошевелил бровями.