Вячеслав Имшенецкий - Подмена

Через час «Таежница», освобожденная от опасного груза, всплыла. Стала теперь высокой и походила на стремительный корабль старинных мореходов. Команда ее прощалась с Петькой и Таней. Уже в который раз они уговаривали их остаться на барже младшими матросами. Таня и Петька, смущаясь, отказывались. Они видели, что команда сама едва-едва сводит концы с концами.

Уходящая баржа превратилась в серую точку. Донесся удар колокола. Бывшие младшие матросы замахали уходящей «Таежнице». Она ответила перезвоном. Его подхватили угрюмые скалы и превратили в гулкое эхо.

Додоевна взяла под руки Таню и Петьку:

— В избу пойдем, там ждут вас, документы напишут, работать примут.

В домике было уже прибрано. На скамейках сидели геологи. За столом — седой мужчина в очках. Перед ним два чистых листочка бумаги. Он сразу встал, поправил очки:

— Все свободны, идите на склад, загружайтесь, а я сейчас приду.

Геологи, тепло улыбаясь вошедшим, поднялись из-за стола и повалили на улицу. Человек в очках серьезно посмотрел на ребят:

— Я начальник кадров по совместительству и я же секретарь партийной организации. Звать меня Иван Иванович Букырин, ваше желание работать в экспедиции я поддерживаю. Сейчас садитесь и пишите заявление на работу.

Петька с Таней сели к столу. Иван Иванович вынул из полевой сумки два карандаша. Красный дал Тане, синий — Петьке и стал диктовать, медленно и понятно.

— Прошу принять меня в геологическую партию рабочим…

Петька поднял голову:

— Иван Иванович, нельзя Тане рабочим, у нее сердце.

— Знаю, знаю, — по-отцовски сказал парторг. — Ты же, Петька, тоже еще не работник. Но других должностей лет. Будете у нас на стойбище поварами, наш повар еще по снегу уехал. Поссорился с Гарновским и уехал. Подыщем настоящего повара, и вас тогда можно будет к делу пристроить. — Он прошелся из угла в угол. — В общем, сначала вам окрепнуть надо. Пишите дальше. О работе, проводимой в экспедиции, обязуюсь никому не рассказывать.

Написанные заявления Иван Иванович положил к себе в полевую сумку.

— Сегодня, ребята, вам придется одним здесь ночевать. Додоевна будет склад караулить, а мы сейчас загрузимся и уйдем на базу, или, как мы ее прозвали, на стойбище. Сегодня с нами нельзя. Груз, сами понимаете, какой, чуть что, лошадь оступится или камень по ящику ударит, все на воздух взлетим.

— А с Додоевной можно подежурить, а то ей скучно будет?

— Нельзя вам. У нее инструкция: в каких условиях как поступать, кого пропускать, кого задерживать, а когда и самой убегать. И скучно ей не будет, потому что она караулит вдвоем с Линдой.

Иван Иванович посмотрел на часы, попрощался и вышел.

А вскоре Таня с Петькой с крыльца увидели вереницу лошадей. Она растянулась вдоль хребта на большое расстояние.

— Наверно, специально сделали так, — сказал Петька, — если одна подорвется, чтоб другие не очень пострадали.

Лошади осторожно опускали ноги в мох, словно копытами ощупывали камни. Большие брезентовые сумки висели у них на боках. Шагая по узкой тропинке, животные поворачивали голову в сторону скалы, косили глазом, чтоб не шаркнуть сумку о дерево или о камни. Караван медленно втягивался в таежный массив. Последний раз между кустов мелькнула красная вязаная шапочка Васьки Жухова, и отряд окончательно исчез.

Радиограмма из Токио:

Резидента «Аквы» в лицо никто не знает. Есть только фотография отца. Копию выслал через Нулевого. Пароль резиденту передал его отец, убитый еще в 1933 году при попытке поднять восстание в Братском районе. Пароль для «Аквы» знает только Нохура — начальник японского разведотдела по Дальнему Востоку. Остается единственная возможность — при аресте резидента «Аквы» вытянуть из него пароль. Группа «Аква» автономного действия. Связи с заграницей не имеет. Данные по экспедиции резидент передаст лично по завершению своего задания.

— Петька, я пить захотела.

Зашли в сени. Таня загремела кружкой и открыла алюминиевый краник. Петька решил не тратить по-пустому время, а почитать документы Самоволина.

Он наклонился над вещмешком… Узел был развязан, Петька стал вспоминать, завязывал он мешок или нет. И вспомнить не мог. Потому что, когда баржа подходила к пристани, он очень волновался.

Когда Таня со стуком поставила кружку на бак, они закрыли сенную дверь на толстый проволочный крючок и прошли в избу. Сразу же с печки спрыгнул белый котенок, пушистый и невесомый, словно снежок. Он потерся о Танины ноги и неумело замурлыкал. Таня взяла котенка на руки и легла на широкую скамейку у перегородки.

— А где он до этого был? — спросила Таня.

Петька не ответил, внимательно осматривая папку с документами. Он что-то заподозрил.

— Таня ты папку не развязывала?

— Ты же сам запретил мне ее даже в руки брать. На барже я тесемки завязала двумя узлами, ты помнишь?

— Помню. Вместе завязывали.

— А сейчас они развязаны.

Таня вскочила со скамейки. Котенок свалился на пол, от страха юркнул под кровать. Петька с Таней проверили содержимое папки. Документы не тронуты, только лист со схемой реки, составленной Самоволиным, немного топорщился. Стало ясно: кто-то интересовался документами. Но кто? Может, геологи, когда вышли в сени. Но они выходили все вместе.

Таня в тревоге посмотрела в окно:

— Может, Додоевна? Знаешь, ради любопытства, посмотреть, что, мол, там такое четырехугольником из мешка выпирает.

— Додоевна — охотница и в чужие вещи не полезет никогда.

Петька понял: шарился в вещевом мешке Васька Жухов. Усадив их за стол, он вышел в сени, пил воду и чем-то там шуршал. И собака Линда на него заворчала. И потом Васька ей говорил…

Таня забралась с ногами, на скамейку и шепотом спросила:

— А ты на кого думаешь?

Петька не сказал ей о своих подозрениях.

— Ни на кого. Вспомнил: в каюте, когда ты в машинное отделение уходила, я развязал сам.

Он сел к Тане на скамейку, нашел нужную страничку и вполголоса стал читать строчки, написанные рукой Самоволина:

«Письмо начальника экспедиции «Багульник» П. А. Ельникова, найденное мною в коммерческих бумагах купца Хаменова». Пожелтевшая страница письма была приклеена аккуратно, П. А. Ельников сообщал:

…Сибиряки меня не подвели. Путешествовать по тайге они готовы сейчас же, разбуди их хоть ночью. Мороз, звери, лишения им нипочем. Скажи им, что дело для России весьма нужное, и они пойдут. В экспедицию ко мне просилось великое множество. Я выбрал тридцать наиболее бывалых, остальные обиделись. Я пообещал на следующий сезон принять всех. Продовольствие, лошадей, оленей и собак мы закупали у местного купца Хаменова. Он и его сводный брат купец Порошин необычайно богаты. Имеют свои торговые конторы: на Амуре, Охотском море, в Якутии… Ведут прибрежную торговлю с Японией. Купец Хаменов жаден до необычайности, за все купленное пришлось изрядно переплатить. К счастью, он согласился все товары доставить к месту основной стоянки экспедиции на своих баржах.