Т. Бернс - Гнилое яблочко

Каждому из оставшихся ребят Анника подбирает в пару своего куратора. У каждого из хулиганов-первогодников своя уникальная способность — такая же, как у его наставника. Все вместе они образуют Факультет биологов.

Затем Анника называет пять новых имен. Одно из них я сразу же узнаю.

— Абрахам Хансен!

Эйб выпрыгивает из кресла и взбегает на сцену. Когда приходит его очередь, вращающийся прозрачный стул останавливается прямо перед хулиганом-художником. На экране высвечивается логотип с мольбертом и черепом.

— Мастер баллончика! — выкрикивает Анника. — Добро пожаловать к Живописцам!

Церемония продолжается. Габи останавливается напротив странной таращащейся девушки. Элинор — напротив парня, чье представление заставило нас предположить, будто он слепой телепат, пока мы не убедились, что он не слепой и не телепат. Наш класс делится примерно на равные части — к каждому факультету присоединяется около пяти ребят. Каждое воссоединение зрители встречают приветственными криками — особенно громкими в той части зала, где сидят члены только что объявленной фракции.

Анника все довольно доходчиво объяснила, так что я примерно понял, что к чему. Но, судя по всему, свет, звук и прочая суета слишком вскружили мне голову, потому что я не осознаю, что сейчас произойдет, — до того самого момента, когда приходит очередь Лимона… и его стул останавливается напротив хулигана, который разжигал на сцене огонь.

— Метатель пламени!

Лимон присоединяется к поджигателю.

И сейчас меня выставят напоказ перед всей школой.

— Симус Хинкль! — кричит Анника.

У меня внутри все холодеет. Взгляд упирается в экран, где вокруг покрасневшего лица бегут буквы:

СИМУС ХИНКЛЬ

12 ЛЕТ

КЛАУДВЬЮ, НЬЮ-ЙОРК

Я задерживаю дыхание и жду, пока назовут другие имена… но их не называют.

— Упс! — восклицает Анника. — Кажется, кто-то здесь слишком стеснительный! Давайте окажем нашему новичку теплый Килтерский прием!

Мне хочется убежать. Спрятаться. А лучше всего — умереть, что и должно было случиться в первый же вечер в Академии. Лучше я унесу свою тайну в могилу, чем выставлю напоказ ее перед сотнями ребят.

Зрители хлопают в ладоши и выкрикивают мое имя. Ноги, игнорируя бурный протест со стороны мозга, выносят меня на сцену и усаживают на прозрачный стул с высокой спинкой. Остальные стулья остаются пустыми. Мне интересно, перед кем из хулиганов остановится стул: хотя прожектор погас и мы не видели всего, что происходит на сцене, вроде бы во время представления никто не погиб.

Вращение замедляется. Я зажмуриваю глаза. Анника начинает произносить страшное, кошмарное слово, которое — хотя я до сих пор не могу в это поверить — описывает меня.

— У-у-у-умелый стрелок!

Мое сердце останавливается.

Умелый стрелок.

Не убийца.

— Добро пожаловать в команду Снайперов! — добавляет Анника.

Зал взрывается криком. Я распахиваю глаза. Лучник, который за сотню метров поразил в яблочко крутящуюся мишень, стоит прямо передо мной.

— Синус Хинкль! — говорит он с усмешкой. — Думаю, вместе мы сотворим грандиозную пакость.

Штрафных очков: 100

Золотых звездочек: 45

Моего куратора зовут Айк, и он не хочет терять времени даром. Как только луч прожектора смещается на Аннику, он уводит меня со сцены, и мы спешим наружу.

— Ты уверен, что церемония уже окончена? — Мне приходится бежать, чтоб не отставать от него. — Может, стоит остаться неподалеку, чтобы ничего не пропустить?

— И пожертвовать стартовым преимуществом? Ну уж нет.

Айк сворачивает налево, к небольшой стоянке, где припаркован гольфмобиль. Он запрыгивает внутрь и хлопает по сиденью, приглашая меня присоединиться. Я останавливаюсь в нескольких шагах от машины и оборачиваюсь. В серое утреннее небо над павильоном взмывают фейерверки.

— Чего ты боишься? — спрашивает Айк.

Того, что Анника назвала меня «умелым стрелком», а не «убийцей» только затем, чтобы не пугать зрителей. Того, что на Айке не серебристая куртка с эмблемой факультета, как на всех остальных кураторах, а черная с пустой нашивкой. Того, что он уже убивал людей из своего лука и готов сделать это снова. И того, что если я сейчас уеду с ним, то не будет свидетелей, который расскажут папе и маме, как все было на самом деле.

— Когда-нибудь катался на гольфмобиле?

Я поворачиваюсь обратно.

— Один раз. С папой, в парке развлечений.

— Вы разгонялись до шестидесяти километров в час за восемь и две десятых секунды?

— Мы не разгонялись даже до шести километров в час за десять минут.

Айк улыбается и кивает на свободное сиденье.

Позади нас разрываются фейерверки. Я напоминаю себе, что в рюкзаке у меня лежит Килтер-планшет. Если что, я могу написать Лимону или Аннике короткое сообщение и рассказать, что происходит. И я забираюсь в машину.

Скорость не единственное отличие этого гольфмобиля от того, на котором катались мы с папой. У этого изогнутая прозрачная крыша. Сиденья обиты мягкой белой кожей. Деревянная приборная панель такая гладкая, что я могу увидеть в ней, как у меня дрожат губы — точно так же, как всякий раз, когда я испуган, но пытаюсь это скрыть. Прозрачные ремни безопасности автоматически затягиваются вокруг пояса и груди. Теперь, когда я пристегнут, на приборной панели появляется 3D-карта. Я успеваю различить Кафетерий и учебный корпус. Потом Айк касается края карты. Появляется увеличенное изображение пустого поля, окаймленного деревьями. Айк дотрагивается до картинки, переворачивает ее и еще раз щелкает по экрану.

— Готов? — спрашивает он.

Я киваю.

— Погнали!

Я совершенно уверен, что шины оторвались от земли, хотя я слишком крепко держусь, чтобы наклониться и проверить. Гольфмобиль пулей вылетает со стоянки и лавирует между деревьями и зданиями. Я пытаюсь улыбнуться Айку, чтобы показать, как мне нравится сумасшедшая скорость, но меня с силой вдавливает в кожаное сиденье.

Потом гольфмобиль резко останавливается. Мы на краю поля, которое только что видели на экране. Но вопреки карте поле не пустое. На нем выстроилось около двадцати фигур, одетых в юбки и блузки, свитера и военную форму. Сначала мне кажется, будто это настоящие люди, но когда мы выходим из гольфмобиля и приближаемся к ним, я понимаю, что это манекены. Только на месте пластиковых голов у них красные яблоки.

Я останавливаюсь как вкопанный. Айк оборачивается ко мне.

— Я думал, что стоит начать с более близкого расстояния. — Он пожимает плечами. — Но ты можешь стрелять и отсюда, если хочешь.

Я качаю головой и делаю шаг назад:

— Я не могу.

— Воспринимай это как тренировку меткости и глазомера. В конце концов, стрельба из лука на девяносто девять процентов состоит из этого. — Как и я, он смотрит на манекены с яблоками вместо голов. — Я знаю, что ты привык использовать это как оружие, а не как мишень, но Анника сказала, что этот навык ты уже отточил и теперь готов к чему-то более серьезному. И более интересному, кстати говоря.